– Значит, правда… Но ведь шанс есть?
– Только Богу известно! Но я уж научился надеяться на Его милость. Может, посчастливится порадоваться. Я, наверное, всю жизнь буду расплачиваться одиночеством за свой грех. Если поживу.
– Мне кажется, это будет зависеть от искренности вашего покаяния, – тихо предположила она.
– О. Можете поверить – оно истинно!
– Шишки набиваете? Поклонами?
Он поддержал ее смехом.
– Зато как помогает! – задорно заметил он.
Затем его взгляд обрел черты серьезности.
– Я останусь один, потому что таких, как вы, не существует, – сказал он с искренним сожалением. – А я ведь буду настырно искать… и разочаруюсь.
– О, умоляю вас, Вадим Яковлевич! – смущенно прикрыв глаза руками, Анечка тяжело вздохнула. – Не преувеличивайте.
– Да. Не найти больше женщину, так чувственно живущую любовью.
– Любая женщина ищет любви, – набравшись смелости, Анна посмотрела ему в глаза. – Даже говорящая, что ищет денег. Нет. Без любви женская душа чахнет. Если, конечно, она не продала ее ненависти. Но по себе хочу сказать, насколько женщина живет любовью, зависит от мужчины и его способности чувствовать. Мне повезло. Мой мужчина научил меня любить, потому что его сердце обладало этим умением с детства. У вас есть возможность это устроить. И уверена, что все получится.
– Ваше красноречие берет за душу, как, впрочем, и всегда.
– Вадим Яковлевич, как Мария Вячеславовна?
– О, прекрасно! – с улыбкой ответил он. – Несмотря на мои старания испортить ей жизнь.
– Она замечательная!
– Да! И разойдясь со мной, она перестала чувствовать себя несчастной мамой неблагополучного ребенка. Теперь она – счастливая женщина и, тоже, кстати, беременная.
Смутившись, Аня поглубже закуталась в распахнутый кардиган со словами:
– Сорок четыре года? Я так рада за нее! Господи, счастье какое!
– Вы не представляете, как мне больно, что этот ребенок не мой! – его глаза увлажнились, но он тут же насильственно подавил в себе эту слабость мнимой улыбкой.
– Зачем вы тогда разошлись? – удивилась Аня.
Вадим тихо рассмеялся.
– Я говорю сейчас о вашем ребенке, Анечка.
– Ах, – раскрасневшись, она опустила взгляд. Хотелось спросить, уточнить, но лучше не затевать этот разговор. Помочь ему с чувствами? Он сам должен разобраться. В конце концов, чувства к ней ему и помогли.
– Ваш муж – мудрый человек… И стратег неплохой, я вам скажу.
– Почему?
– Подскажите мне более подходящий способ приструнить женщину и навеки удержать с собой, как не второй беременностью.
– У него в планах еще парочка, – улыбнулась она.
– О! Тогда вам придется стать домашней кошкой, которой вы так не хотели быть.
– А вот и нет! Я решила тоже выучиться на режиссера, – по-детски хвастала она.
– Что вы такое говорите? И что в вашем репертуаре? – он иронизировал любящим взглядом, готовясь всячески ее хвалить и восхищаться.
– Детские спектакли, – такой ребяческий задор заискрился в ее глазах, что он непроизвольно скопировал ее взгляд. – Разного жанра хочу, уже занимаюсь сценарием и ищу спонсоров. Это будут сказки о борьбе добра и зла. Хочу вложить в деток побольше хорошего.
Сейчас он ясно видел, что Аня талантливо справилась со своими пороками. Ей пришлось отказаться от сцены, чтобы побороть тщеславие, но она все равно нашла выход из ситуации, дабы заниматься любимым делом, при этом с пользой для общества.
Задорные блудливые искорки в своих глазах она сменила на размеренный блеск счастливой женщины, сумевшей познать любовь через сохранение святости семейных ценностей. А чтобы прийти к последнему, она прочувствовала на себе долю последствий злоупотребления страстью. И ведь и он, Вадим, глядя на Анну, убедился, что страсть без любви приравнивает человека к животному, существующему на инстинктах.
А вот зависть… зависть никогда не проявлялась в ней очевидно… Но он чувствовал ее, когда Аня пыталась вставить свои «пять копеек» в постановку, ревностно отстаивала свое мнение относительно сюжетной линии… Она хотела быть режиссером, да! А вот актерское мастерство будто просто добавляло ее сущность. Так или иначе, ей удалось справиться и с завистью, просто исполнив свою мечту. Наверняка этому посодействовал и господин Камушкин.
– Аня, скажите мне, – он посмотрел в ее глаза умоляющим взглядом, и в нем, в этом взгляде, чего она только не увидела. Столько искренних чувств и жажды, чтобы ему верили и понимали!
– Что? – несмело спросила она, до ужаса боясь его откровений.
– И как думаете вы: есть надежда, что такие, как вы, существуют на этой планете, правда? Вот такие настоящие и чувственные?
– Я ведь вам уже сказала, Вадим Яковлевич: каждая женщина настоящая и чувственная. Каждая искренняя. Ее создает мужчина, который рядом. Моему мужчине повезло суметь меня раскрыть.
– Нет, Анечка, вы одна такая… Для меня вы навсегда останетесь единственной звездой моей сцены.
– Не делайте меня кумиром, умоляю вас! – она со строгостью сдвинула бровки.
– Отчего же? Раньше был я, теперь – вы. Закономерно.
– Нет. Лучше выполните мою просьбу.
– Всё что угодно! – с воодушевлением он застыл в ожидании объяснений.
Впервые за все время Анечка с улыбкой посмотрела ему в глаза и выдохнула:
– Вы сделали невозможное, Вадим Яковлевич! Многие на это не решаются и быстро погибают. Вы уже победитель! И, несмотря на болезнь, не настраивайте себя на плохое, не унывайте! Отдайте свое драгоценное время не на прощание с жизнью, как обычно это делают в случае тяжелых болезней, а на поиски этой жизни. Оставьте ошибки в прошлом, простите всех! Смотрите вперед! Найдите свою любовь, молю вас! Ищите ее, не опуская рук. И тогда, когда вы продемонстрируете таким способом желание жить, Бог не откажет вам в его исполнении.
