Игорь призадумался. С одной стороны, насколько он успел понять, новых Рысей Ири не родит ни при каких обстоятельствах: если у них и будут дети, то дракончики, милые и красные. С другой, родственникам хотя бы имеет смысл знать, что случилось с папой. Это как минимум честно.
— Подскажите, — начал Игорь осторожно. — Могу ли я отправить сообщение своим предполагаемым родственникам через вас?
— В теории — нет, — оскалился Ланик. — Мы — изгои, потому официально не имеем права поддерживать связь с семьями. Но на практике… говорите.
— Расскажите им, что Даим погиб в техногенном мире, в автокатастрофе, пятнадцать лет назад. Уточните, не будут ли они любезны сказать мне слова Обретения. И подчеркните, пожалуйста, что я не собираюсь искать одобрения: нет — значит, нет. Я уже выбрал и место жительства, и пару, и работу.
Ланик задумчиво посмотрел на Игоря.
— Вы собираетесь остаться в Чу? Не могу не отметить, что Башари, южная столица Многоликого Содружества — более развитый, безопасный, красивый и современный город. Резиденция вашего Дома нынче расположена именно там.
— Здесь будет не хуже, — отрезал Игорь. — Когда-нибудь. Уж я постараюсь!
17
Ижен поцеловал Гунни в лоб, усыпляя.
На этот раз прикосновение ментальной магии было бережным и деликатным — он уже понял, насколько хрупка его душа в этом смысле, насколько уязвима. Это пугало, если честно. Она ведь будет совершенно беззащитна, если попадёт в руки Лаари. Да что там Лаари! Этот хотя бы не станет её убивать или полностью уничтожать личность. По крайней мере, если Ижен его не разозлит. Черный Палач — садист и психопат, конечно, но умеет себя останавливать, его жестокость — почти искусство, столь она выверенная. Но отец? А братья? А Эл? Они не станут церемониться, душа она там или не душа. Эти не захотят причинять боль, для них дело не в садизме, нет. Для них она будет просто инструментом, инкубатором, и это страшнее жестокости — уж он знает, как никто другой.
И где спрятать душу? Чем больше Ижен думал, тем больше убеждался, что едва ли у них с братьями есть настоящие секреты. Им позволяют думать, что у них есть жизненное пространство, о да. Иллюзия свободы… весьма убедительная, но лживая. Если он понимает хоть что-то в этой жизни, то уж Лаари точно сумеет отыскать Гун, где бы он её ни спрятал. Можно было бы задуматься о техногенном мире, но без ментальной магии там делать, увы, нечего. Она или растворится среди местных, или обезумеет.
Неприемлемо.
И что делать? Ижен устало прикрыл глаза. Немного времени есть — пока что. Нужно связаться с Лаари и понять, какова обстановка, прощупать почву, а потом принимать решение. Благо одна идея у него появилась. Безумная, но такого от него точно никто не ожидает…
— О, это ты, — Лаари, отразившийся в зеркале, выглядел довольным и пресытившимся. Таким он бывал, когда полностью удовлетворял свои хищные желания (что, учитывая аппетиты демона и прогрессирующее безумие, бывало с ним очень редко).
— Хороший день?
— Ничего от тебя не скроешь, — ощерил клыки демон. — У меня новость: мой братец мёртв, и большая часть его семейки — тоже.
О, нет. Пожалуйста, Предвечная, не сейчас! Почему так быстро?!
— Я прямо вижу весь спектр счастья на твоём лице, — пропел Лаари довольно. — Твоя душа настолько хороша? Так не хочешь отрываться?
Ижен посмотрел на демона.
Объективно тот был безумным извращенцем, но… это был единственный, кого он мог назвать отцом.
— Я рад за тебя, — сказал Ижен безо всякой лжи. — Этот трон твой по праву, ты должен был получить его давно. Просто это случилось не вовремя: я надеялся, что в запасе чуть больше времени. И да, у меня есть вопрос к тебе.
— Спрашивай… — какой же у него вкрадчивый тон.
— Зачем это всё?
Демон насмешливо оскалился.
— Если ты читал те книги, что я тебе давал, то знаешь: к общему мнению маги, жрецы и философы так и не пришли. Но лично мне теория касаемо игры кажется весьма и весьма…
— Не притворяйся идиотом.
— А ты конкретизируй, конкретизируй! — у Лаари сияли глаза. Он явно и очевидно наслаждался происходящим, словно ждал, когда Ижен задаст этот вопрос.
А может, так оно и было.
Лаари забавлялся и манипулировал, как и всегда. Изучал реакции со тщательностью истинного исследователя. Чем дальше, тем больше Ижену казалось, что демон куда более безумен, чем показывает, и давно уже не интересуется властью, как таковой — она стала лишь удобным предлогом. Скорее Лаари воспринимает окружающий мир, как игру, где главный критерий звучит примерно следующим образом: "Пусть будет кроваво, масштабно, весело и стильно. И я подохну в отличной и многочисленной компании".
— Зачем ты приблизил меня, учил всему, да даже отпустил сюда? Мы ведь расходный материал, не так ли? И ты не мог не осознавать, что, оказавшись в этом мире, я всё пойму.
— Оу, сколько экспрессии, — улыбнулся Лаари. — Если ты пораскинешь мозгами, то всё поймёшь. Это на самом деле совсем не сложно. Итак, Ижеени, сложи два и два, проанализируй всё, что знаешь, и скажи: зачем это всё?
Обычно, если честно, Ижен любил эту часть. Лаари часто загадывал ему вот такие загадки, и сейчас он тоже включился в игру: задумался, анализируя ситуацию в который раз. И снова по всему выходило, что такое поведение может быть только очередным проявлением безумия демона. Если только…
— Ты что, действительно хочешь заменить отца мной? — он и сам не верил до конца в то, о чём спрашивает.
— Вот видишь! — демонстративно обрадовался Лаари. — Можешь же, когда захочешь!
Ижен неверяще покачал головой.
— Ты планируешь посадить меня на драконий трон…
— И дважды — ура! Да, ты всё верно понял, — ухмыльнулся Лаари. — Не прошло и трёх сотен лет… хотя нет, всё же прошло. Печально. Но ты не огорчайся, драконы в большинстве своём те ещё тугодумы. Ты на их фоне кажешься на диво умным.
— Ты спятил, — очевидно же.
— Ну, кто у нас спятил, так это твой папочка, — ощерился демон. — Причём настолько, что совершенно невменяемым его считаю даже я — а это таки надо исхитриться. По драконьим же меркам твой отец — урод, каких поискать. Он нарушил все табу, священные для драконов, и такого Князя никто не примет. Ни при каких обстоятельствах. Ящерицы скорее помрут в бою. Опять же, его истинная пара погибла в Мёртвой Долине вместе с их первенцем, и с той поры он не имеет права занимать никаких должностей в Предгорье…
— Тот самый его "настоящий ребёнок", да? Он тоже сражался?
— Нет, — небрежно махнул рукой Лаари. — Плавал в животе у матери-драконицы и умер вместе с ней умеренно героической смертью. У Жао, разумеется, тут же поехала крыша — у вашей семейки в принципе реакция на потерю пары очень… бурная.
