Ижен хотел бы ей ответить; слишком сильно хотел, по правде сказать. Вот хотя бы сейчас, когда Лаари далеко, а отец занят попытками прихлопнуть старого врага, было бы отличное время, чтобы пообщаться. Одна проблема — начав разговор, он не сможет быстро замолчать, что-то всё равно выдаст. А с информацией такое дело: то, что станет известно Гунни, так или иначе будет знать Ири; то, что знает Ири, в перспективе вполне может дойти и до Предгорья. И вот им, союзники они или враги, он не собирался говорить больше того, что уже сказал.
Вот такой вот круговорот.
Потому-то Ижен и выстроил между ними ментальную стену, отгородился, позволяя ей знать лишь то, что он жив — и на этом всё. Он мог бы отсечь её окончательно, полностью прервать их связь, чтобы её голос не отвлекал в неподходящий момент, но тогда уже сам бы дёргался, каждый раз сомневаясь: всё ли в порядке? Не разгадал ли кто-то их хитрость? А ещё… он никогда и не перед кем не признал бы этого вслух, но ему нравилось слышать её голос, знать, что он кому-то нужен. Все мечты, которые он себе позволял, все планы, которые строил, теперь закрутились воронкой вокруг одной идеи, плана максимум, который по сути сводился к банальным тезисам: будет он, будет пара, и они просто будут жить. Даже не особенно важно, где именно — на Гахаане ли, в Вольных ли городах (интересно, не передумает Эт касаемо того, чтобы подарить ему город?), или вообще на Предгорном троне, спешно сделав Советниками малышей-Властелинов и хитросделанного Жакрама, если тот опять выкрутится каким-то чудом… Всё это не играло никакой роли. Главное — жить и стать, наконец, свободными.
Он цеплялся за эту мысль, как распоследний тонущий придурок — за хлипкие ветви ивы, тянулся к ней, как к воздуху. Каждый раз, когда в голове звучал, с переменным успехом копируя безумие, голос пары — это было напоминанием, для чего это всё нужно. Ориентиром, на который можно лететь.
И Ижен не собирался выбирать средства на этом пути. Ни разу! Может быть, его осудили бы за такое решение — плевать. Осуждать вообще удобно, наблюдая со стороны. Издали, из-за заборчика, а ещё лучше — из-за решётки, устроившись в уютном кресле. Не так ли у людей принято смотреть на всякое опасное зверьё? Ему довелось увидеть это однажды, пока Гахаан ещё не превратился в зараженную пустыню; это была одна из экскурсий, которую провёл для него Лаари. Ижен помнил и брезгливо поджатые губы людей, и жадное любопытство пополам с отвращением, и скрытый страх. "Это дикая тварь," — вещал владелец животного, скалящего клыки саблезубого кота баишту. — "Она набросится на вас, если вы откроете клетку. У них высокий интеллект, но нет ни жалости, ни сострадания. Они не знают, что такое мораль".
Потом Ижена долго терзали сомнения. У него осталось после посещения этой выставки странное чувство, как будто… как будто он больше понимал саблезуба, чем людей, пришедших на него поглазеть. Ему так и хотелось спросить: "А где будет ваша мораль, если лишить вас свободы и выбора, запереть в клетке и играть с вами? Много ли останется в вас человеческого, проклятые лицемеры?".
И Ижен нашёл для себя ответ: ему плевать. На чью бы то ни было мораль, на чужое мнение, на остальные сотрясания воздуха… Если он хочет выжить в этой игре, то по-другому просто не получится.
"Ижэ…"
Он прикрыл глаза. И вновь не ответил.
* * *
Алый выгреб, что удивительно. Было ли это связано с тем, что дерьмо не тонет, или сказывался опыт развесёлых народных гуляний длиной в три тысячелетия, но факт остаётся фактом: Старейшине удалось обогнать Тень. Или, правильнее сказать, ему удалось дотянуть до весьма живописного ущелья на границе между Волчьими землями и Предгорьем, где их ждали с распростёртыми объятиями. Обошлось не без потерь — Алый лишился части хвоста — но большая часть Старейшины осталась в целости и сохранности.
Техническая победа как она есть.
Сам Ижен в какой-то момент довольно сильно отстал: как ни крути, до старых драконов в плане скорости и выносливости ему было очень и очень далеко. Но о том, что встреча выпускников Предгорного Университета состоялась и проходит весело, он узнал сразу: в какой-то момент на горизонте вспыхнуло и загрохотало, волна магии пронеслась по земле, оставляя Волков без очередного сектора леса, а низкие тучи окрасились в несколько цветов сразу, отражая полыхающее внизу безумие.
Если честно, то даже с очень большого расстояния смотрелось это всё настолько эффектно, что любое здравомыслящее существо подобрало бы все конечности, имеющиеся в наличии, и тихой сапой улепетнуло куда подальше. К сожалению, в отличие от абстрактного неведомого существа Ижену надо было именно туда и именно сейчас. Если приказы отца он мог кое-как обойти (спасибо Лаари, который в своё время расстарался и позаботился о том, чтобы данные Иженом родителю клятвы были максимально обтекаемыми), то вот распоряжения самого демона так просто не проигнорируешь.
Хотя… в данном случае, с приказом или без, он бы не упустил возможность поучаствовать.
* * *
Если бы какому-то человеческому художнику, приверженцу монотеистических религий, заказали нарисовать Преисподнюю, то картина, открывшаяся Ижену в ущелье, вполне сгодилась бы в качестве источника вдохновения. Правда, человек, оказавшийся тут, имеет все шансы сгореть от переизбытка магии в считанные секунды… но, по крайней мере, он умер бы вдохновлённым.
В списках приглашённых на эту чудную вечеринку значились собственно его бесхвостость Алый Старейшина, ещё некто из Алой братии (кажется, столь же старый), Ледяной дракон (Ижен залюбовался — небольшая, но потрясающе прекрасная и одновременно смертоносная тварь), десяток дракончиков поменьше, и огненных, как Гунни, и грузных, больше напоминающих замшелые валуны, а ещё… незнакомый Призрачный дракон, огромный и мощный.
Тот самый Старейшина, надо полагать.
Собственно, все остальные были на подпевке, а вот этот исполнял главную партию.
Честно говоря, папочка рядом с ним терялся и смотрелся крайне мелко и неказисто. Если бы не Тень Предвечной, его бы растерзали сразу, а так он держался и даже умудрился не только проредить ряды нападающих, но даже создать себе нового сторонника — один из пяти погибших от крыльев Тени дракончиков, при жизни бывший, кажется, Каменным, восстал и теперь радовал этот мир первым драконом-зомби. Его соотечественники, впрочем, особенно счастливыми по этому поводу не выглядели и пытались сжечь нахальную тварь, не угодив при этом в ловушку Тени. Особенно старался по этому поводу второй Алый (Старейшина, лишившийся не только хвоста, но и части крыла, валялся на скале, явно восстанавливая силы после бешеного многочасового полёта наперегонки со Смертью — в самом что ни на есть прямом смысле).
В общем, как водится, все были при деле. И, если честно, Ижену стоило догадаться сразу: ему тоже не позволят скучать.
"Ты там уснул, отродье? — мысленный голос папочки оторвал его от созерцания. — Мой тебе приказ — убери этого Призрачного с дороги!"
Ижен мысленно поморщился — перспектива, мягко говоря, не радовала. Ещё и ослушаться напрямую не получится… остаётся надеяться, что Призрачный Старейшина зашибёт его не до смерти, а так, слегка, вполсилы. И уповать на скорость собственной реакции, конечно.
