Кажется, я даже не удивилась. Ироничная улыбка проскользила по моим губам.
Кто бы сомневался, что именно этот суровый киборг станет моим палачом.
- Иди в душ,- его голос со сталью прозвучал свысока его пьедистала.
Глядя на его небритые скулы со шрамом я сразу вспомнила, как отвесила ему две пощечины.
Наивная дура!
Такие опасные богатые мужики никогда не прощают нанесенных обид. Я снова мысленно усмехнулась. Надо было ему сразу отсосать тогда в той проклятой квартире. Он ведь предупреждал, что при нашей следующей встрече я на коленях буду вымаливать его член.
И вспоминая альтернативу тюрьме, моей дерзкой гордыне захотелось уступить.
Буровой махнул в сторону двери в ванную. Я молча повиновалась. Поплелась в душ.
Я стояла долго под теплой водой, ласкающей мое измученное истерзанное тело. Кожа в ссадинах и синиках оттаивала. Распаривалась от долгожданного душа. Я снова и снова мылила волосы пряным имбирно-мятным шампунем. Смотрела на воду, стекающую между ступней. Сначала мутно-бурую, наконец, прозрачную.
Блага цивилизации начинаешь остро ценить только когда тебя их лишают!
Вечность прятаться в душе бессмысленно. Я вылезла на ворсистый коврик, приятно ощущая его мягкость ступнями. Обтерлась махровым полотенцем.
Теперь я прекрасно понимала зачем я здесь. Для удовлетворения прихоти богача. Для его развратных игр, которые он мне давно уготовил. И просто выжидал время, когда я окончательно сломаюсь. Смирюсь со своей новой участью.
Я мечтала о своей машине, квартире... Наивная барби. Well come в реальность, детка.
Где нет искренних преданных друзей. Где все обманывают и подставляют друг друга. А богатые мужики властно удерживают в кулаке любую жизнь, которую они захотели сломать.
Я решительно вышла из ванной. Я не вернусь в тюрьму. В преисподню. В самую гущу ада. Лучше я стану на колени перед Германом. Больше у меня нет принципов, а главное сил и желания бороться.
Я устала. Выгорела до тла. Мне наглядно объяснили мрачную перспективу моего будущего, если я снова взбрыкну.
- Подойди,- суровый стальной голос вывел меня из раздумий.
Буровой сидел вальяжно и расслабленно в большом кожаном кресле. Он успел снять пиджак и расстегнуть рубашку с манжетами. Я разглядела его мускулистый торс. Живот с сухими кубиками пресса.
При моем появлении он потушил ментоловую сигарету в хрустальную пепельницу. Посмотрел на меня.
Я медленно пошла на встречу неизбежному. Сильнее прихватила на груди плотное полотенце.
Легкий ветер из приоткрытого окна трепал невесомую штору. И я обогнула по кривой молочную ткань.
Подошла к нему. Замерла в шаге.
Суровое лицо мужчины со шрамом было непроницаемым. Словно равнодушным. Он осмотрел меня с головы до пят. Махнул рукой. Этот жест значил скинуть полотенце.
Я вздохнула поглубже и опустив глаза в пол на его блестящие туфли, отпустила пальцы. Влажное полотенце упало к моим ногам. Обнажило меня перед незнакомым монстром, пугающим меня до дрожи под коленями.
- Ты знаешь, что делать дальше,- глуше, гортанней произнес он.
В ушах шумела единственная мысль - я ни за что не вернусь в тюрьму!
Я покорно опустилась на колени. Сама. Как он и требовал немым приказом.
Герман подался чуть вперед. Взял пальцами меня за подбородок, заставляя поднять лицо. Его грубая ершистая кожа оцарапала мои щеки сильной хваткой.
Я поддалась его требованию и посмотрела в его лицо.
Его глаза стали темнее. Словно в них собрались грозовые тучи похоти. Он сжал губы в одну линию. И лишь трепещущие крылья носа выдавали его заинтересованность мной. Мужчина перевел взгляд на мои губы. Очертил их контур большим пальцем. Волнение и дрожь вспыхнули в моем теле.
Краска смущения невольно залила щеки. Я стояла преклоненная между бедер мужчины.Голая. Вся в его власти.
Герман провел пальцами по моему подбородку. Проследил взглядом, когда они опустились по шее к ямочке между ключицами. Подключил вторую руку. Огладил грубыми большими ладонями плечи.
Кожа словно горела от его прикосновений. Таких странно четких. Будто он или врач, осматривающий пациентку,или скульпьтор, изучающий изгибы своего творения. Своей статуи.
Он провел ладонями по груди. Приподнял ее, проверяя тяжесть и мягкость. Коснулся большими пальцами сосков. Чуть нажал, заставляя их сжаться в камушки, а меня невольно закусить губу.
Все происходило в тягостном молчании. Он точно железный человек. Киборг.
Чтоб заморозить меня своим ледяным взглядом и окончательно подчинить мою волю ему даже говорить ничего не надо.
Буровой провел руками по моим ребрам. Сильнее сжал талию.
Опустил взгляд на мой гладкий лобок. Я зажмурилась от стыда. Он первый мужчина после Эрика, который видит мою обнаженную грудь, то что у меня между ног. Нагло разглядывает и трогает меня в самых интимных местах.
Его рука поползла по животу, неумолимо спускаясь ниже. Я задержала дыхание в ожидании неизбеждного.
Его настырные пальцы коснулись лобка, прошлись еще ниже. И ниже...
Глава 24
Марго.
Герман следил за движением своих рук. А я их ощущала, но наоборот старалась не смотреть, что он вытворял. Грубые пальцы коснулись моего лобка и задвигались в направлении к самому интимному месту. Я не сдержала тихий всхлип, когда он бесцеремонно раздвинул половые губы и коснулся клитора. А затем и вовсе протолкнул в меня два пальца. Грубо. Глубоко.
Я вцепилась в его руку. А он строго глянул на меня. Снова подчиняя взглядом и заставляя смириться с неизбежностью. Позволить ему делать со мной все, что взбредет ему в жестких развратных фантазиях.
Я отпустила его локоть. Мои руки безвольно повисли вдоль тела как плети. Он снова перевел угрюмый внимательный взгляд к моей промежности. Чуть вытащил пальцы и всунул их обратно. Повторил несколько раз. Я до боли прикусила губу и зажмурилась сильнее.
Постаралась представить Эрика. Но не смогла. Нежный и ласковый муж никогда так бесцеремонно и грубо со мной не обходился. Всегда старался доставить мне удовольствие. А потому даже в темноте своих мыслей я все равно видела лицо со шрамом. Его. Германа.
Я в ужасе и стыде распахнула глаза, чувствуя, как из меня начали вытекать капли возбуждения. Это невозможно! Я не могу хотеть другого мужчину. Такого циничного надменного и жестокого. Я снова оттолкнула его руку.
Буровой поддался и откинулся в кресле.
Его пальцы блестели предательским возбуждением. Он изучал меня из под полуприкрытых век, раскрасневшуюся и возбужденную.
