Я толкаю его в грудь.
– Знаешь, что такое доверие?! Что оно значило для меня, когда я доверилась тебе? Тебе, черт тебя дери!
– Лис…
Он мотает головой; его кадык нервно дергается. Его глаза все еще красные от недосыпа или есть другая причина?
– Помнишь, как ты обещал мне, что теперь, когда я стала частью вашей семьи, ты будешь моим старшим братом, который заботится обо мне и защищает меня? Как говорил, что скучал по мне, даже когда не знал обо мне?
Ему не надо отвечать. Он это помнит. Мы оба это помним.
– И что больше ни одному ублюдку в мире не позволишь того, что делал Таннер?
Кори резко втягивает в себя воздух и на мгновение его глаза закрываются, чтобы, когда он вновь открыл их и посмотрел на меня, я увидела в них его боль за его младшую сестру.
– Можешь считать, что я возвращаю тебе это обещание. Ты больше не должен опекать меня.
После этих слов я прохожу мимо него и скрываюсь в своей комнате до того, как плотину прорвет, и я больше не смогу сдерживать слез.
* * *
Когда мне было пятнадцать, я впервые попала в приют для подростков. Моя мама очень странно себя вела и ей нужна была помощь, которую могли оказать только в специальном заведении. Других родственников у меня не было, мне было не у кого временно пожить, пока моей маме не станет лучше.
Вот так я и оказалась в приюте.
Я была напугана, сбита с толку и хотела домой. Вокруг меня были дети, у которых не было родителей по тем или иным причинам. Некоторые из них успели сменить несколько приемных семей. Это были проблемные, агрессивные дети. От таких следовало держаться подальше.
У них был своего рода лидер – Таннер Хьюз. Ему было семнадцать, и больше ни одна приемная семья не хотела брать его к себе. Он был угрозой; опасным и остальные дети предпочитали с ним не связываться. Но, казалось, он даже не обратил внимания на меня, когда я появилась в приюте.
Но он обратил.
Это случилось на вторую неделю после моего приезда. Я все еще испытывала смущение перед другими девочками и обычно шла в душ последней, когда там никого не оставалось.
Мне следовало быть более осторожной. Не такой беспечной. Но я была домашним ребенком, я не знала, как полагается себя вести в таких местах, как то, где я оказалась.
Парень, который даже ни разу не взглянул в мою сторону, вошел в ванную комнату для девочек и сказал, что мне придется быть сговорчивой с ним, если я хочу выжить в приюте. Он был там главным, и от него зависело то, как сложится моя жизнь в новых условиях.
Таннер мог быть очень убедительным. А я была чертовски напуганной. В приюте я провела три месяца. Точнее, два месяца и двадцать шесть дней. И до той ночи, когда мы с Кори напились шнапса в его комнате, когда наших родителей не было дома, я никому не рассказывала о том, что делал со мной Таннер.
Кори по-прежнему единственный, кому я смогла это доверить. И до сегодняшнего дня ни разу об этом не пожалела.
ГЛАВА 18
МЕЙСОН
Полагаю, я облажался по полной. Три дня спустя я все еще задаюсь вопросом: «Какого хера это было?» Как от: «Ты свободная девушка и я не могу запретить тебе встречаться с другими» я перешел к: «Какого хуя тебе пишет этот задрот?»
Даже если он им не является. Не знаю и мне плевать. Я просто адски дурею при мысли, что она может быть с кем-то еще. И она не МОЖЕТ БЫТЬ, а уже с кем-то другим. Понадобилось две недели, чтобы у нее завязались новые отношения. Так просто. Что в любом случае не мое дело. И я не знаю, сколько раз – сколько миллионов раз – мне надо повторить это себе, чтобы эта мысль – чертовски простая и правдивая – уложилась в моей голове.
Лиса не принадлежит мне.
Эта истина сдавливает мне грудь и порой мне хочется делать какую-нибудь фигню. Совсем как три дня назад. А теперь она не ходит на мои лекции.
Я в очередной раз смотрю в ту сторону, где пустует место Лисы. Как если бы за те три минуты, что я не пялился туда, она могла появиться там удивительным образом. Но ее там нет. Конечно же, ее там нет.
Если она и дальше будет пропускать мой предмет, то завалит его. А я не хочу, чтобы это испортило ее балл. Возможно, мне придется пойти на подделку ее итоговой оценки. Мне бы не хотелось, чтобы до этого дошло, потому что если это всплывет, пострадаем мы оба.
Но это же я виноват, что она пропускает предмет. Я повел себя как полный придурок, не удивительно, что она не хочет меня видеть. Хотя, мы и раньше ругались, но прежде она не пропускала мои лекции. Значит ли это, что я пересек черту, после которой обратной дороги нет?
Блядь, у меня голова готова взорваться от всей этой херни!
– Мисс Гамильтон! – Я догоняю подругу Лисы в коридоре, когда занятие подходит к концу. Я бы предпочел избежать этого разговора, но у меня на самом деле небольшой выбор.
– Профессор Эверет?
Девушка чуть приподнимает брови, но по ее лицу не понять, знает ли она о том, что случилось между нами с Лисой в нашу последнюю встречу.
– Мисс Монтгомери… Она заболела или что-то случилось? – понизив голос, спрашиваю я. – Она пропускает второе занятие.
Обри переступает с ноги на ногу, нервно вцепившись в книги, которые у нее в руках. В ее глазах мелькает досада, но мне не понятно, чем она вызвана.
– На самом деле я не уверена, – сконфужено признается девушка. – Мы вроде как не разговариваем друг с другом. Лиса меня избегает. Я не знаю, в чем дело и почему она не ходит в университет.
Она выглядит несчастной. Должно быть, между ними что-то произошло, но как бы мне ни хотелось выяснить причину, ко мне это отношения не имеет.
– Разве это возможно, проживая в одном доме? – хмурюсь я.
Обри грустно улыбается.
– Возможно, если целыми днями не выходить из своей комнаты. Да и я сейчас стараюсь бывать дома поменьше.
Значит, мой предмет не единственный, что пропускает Лиса. И это не на шутку меня тревожит. Она не пропускает учебу. Лиса ответственная студентка. Стала ли наша ссора тем, что сломило ее?
Черт!
– Профессор Эверет, вы бы… Может, если вы с ней поговорите, сможете повлиять на нее? – с надеждой просит Обри.
Если я попытаюсь, то могу все только испортить. Сомневаюсь, что Лиса хотела бы видеть меня сейчас.
Я вынужден признаться в этом Обри.
– Мы плохо расстались в последний вечер, когда Лиса была у меня, – с досадой говорю я.
– Если она кого-то и послушает, то вас. Что бы между вами не случилось, она вас… – Обри резко замолкает, испуганно моргнув.
Мои плечи напрягаются.
– Она что, мисс Гамильтон?
