– Давай, пойдем в постель.
Мейсон поднимается с протяжным вздохом и протягивает мне руки. Я не тороплюсь принять его помощь.
– Я и сама могу дойти до постели, – деловито заявляю я, запрокинув голову, чтобы видеть его.
Лицо Мейсона становится скептическим.
– Ты уснула возле унитаза. Точно можешь?
– Это все мой сироп! – с чувством оскорбленного достоинства кричу я. – Он со снотворным эффектом. Меня вырубило от него!
– Значит, ты не принимала таблетки? – Подбородком он указывает на пузырек со снотворным.
– Нет.
– Ты просто долго не просыпалась. Я подумал, может ты… – Он замолкает и тут до меня доходит.
Я таращусь на него.
– Ты подумал, что я наглоталась снотворного?!
Мейсон лишь неопределенно дергает плечом.
– По-твоему, я совсем идиотка? Нет, я брала лекарство в шкафчике за зеркалом и видимо просто не вернула эти таблетки на место.
– Ладно, прости, что я так подумал, – с сожалением произносит он.
– Я тебе ни какая-нибудь психопатка, у которой проблемы с кукушкой! – эмоционально возмущаюсь я.
Мейсон смиренно кивает.
– Я знаю.
– Вот и хорошо!
Одарив его недовольным взглядом, я пытаюсь подняться самостоятельно, но меня качает и Мейсон подхватывает меня, не давая упасть. Серьезно, я не в том положении, чтобы показывать характер.
– Когда ты в последний раз ела? – спрашивает Мейсон, когда отводит меня в комнату и помогает лечь в постель.
Я изображаю рвотный позыв.
– Ничего не говори о еде, если не хочешь, чтобы меня на тебя стошнило.
– Тебе надо съесть хоть что-то, – пытаясь сдержать улыбку, мягко возражает он. – Я приготовлю тебе куриный суп.
– Нет, ты не должен мне ничего готовить! – быстро говорю я, когда он направляется к двери. – Я в порядке! Сейчас посплю и буду как огурчик. Иди домой! – Я машу ему рукой.
Боже, какая же я стала слабая!
– Суп, Лиса. Я иду готовить суп, – игнорируя мои слова, заявляет Мейсон.
Понятно, мне его не выпроводить.
– Ну, ладно! Тогда дай мне пульт от телека, пока ты не ушел. Он вон там.
Я указываю на тумбочку, и Мейсон приносит мне пуль. Затем уходит на кухню – очевидно, готовить для меня и не дать мне умереть с голоду. Боже, это так мило! Мои глаза слезятся. Очевидно, от болезни. От чего же еще?
Может, не так и плохо, что есть кто-то, кто позаботится обо мне. Даже если это Мейсон.
Странно так. Меньше недели назад мы были чуть ли не врагами, а теперь он готовит мне куриный суп!
«Оох, блин!»
Выключив звук на телеке, я прислушиваюсь. До меня доносится шум кастрюль. Хотела бы я это увидеть, но так слаба, что ни за что не заставлю себя встать с кровати.
Если, конечно, не случится очередной приступ рвоты.
ГЛАВА 19
ЛИСА
– Где ты научился готовить? – спрашиваю я, осилив половину порции. Суп, приготовленный Мейсоном – великолепный, и не будь я больна, съела бы все подчистую.
– Я с одиннадцати лет жил с отцом, который не знал, как варить яйца. – Он хмыкает: это не похоже на жалобу, скорее факт, который он вспоминает с теплотой. – Вариантов, на самом деле было немного: либо ты берешь и готовишь, даже если сначала это похоже на дерьмо, либо питаешься исключительно макаронами с сыром из пачки.
Мейсон жмет плечами. Он сидит в кресле напротив кровати и мне совсем не хочется, чтобы он уходил, даже если ему и пора.
Последние несколько дней были отстойными. Я болела, рядом со мной никого не было и мне казалось, что все на свете меня бросили. Так одиноко я себя давно не чувствовала.
– Значит, ты сам учился готовить?
Я невольно улыбаюсь, представляя его ребенком в попытке приготовить ужин для себя и отца.
– В свое время я пересмотрел много кулинарных шоу. А еще помогали мамины поваренные книги.
Он откидывается в кресле, вытянув свои длинные ноги. Сейчас он кажется таким расслабленным и спокойным. Атмосфера в комнате сдержано-уютная и мы не обсуждаем нашу последнюю ссору.
Боже, не хочу этого!
– Я тоже готовила, когда маме было плохо, – испытывая смущение, признаюсь я. – Иногда она целыми днями ничего не ела, и мне приходилось буквально заставлять ее. Но это не была настоящая готовка, – быстро трясу головой я. – Я всего лишь брала замороженные обеды и разогревала их в микроволновке.
– Нам обоим пришлось научиться заботиться о себе довольно рано, да? – замечает Мейсон, склонив голову набок.
Я издаю невеселый смешок.
– Похоже на то.
Некоторое время мы молчим и просто обмениваемся взглядами, которые – я надеюсь – знаменуют пока еще хрупкий мир между нами.
Мейсон первым нарушает тишину. Он поднимается, а я испытываю разочарование, беспокоясь, что он уйдет.
– Тебе надо поспать, – забирая подставку с остатками еды, говорит Мейсон.
– Ты уже уходишь? – Это звучит не так невозмутимо, как мне бы хотелось. Разочарование в моем голосе слишком очевидно, поэтому я просто смиряюсь с тем, что так спалилась.
Он улыбается:
– Нет. Я побуду здесь на случай, если тебе что-то понадобится или вдруг станет плохо. И кто-то должен давать тебе лекарства, верно?
– Ты не должен быть моей сиделкой, – бормочу я, поморщившись. – Уверена, у тебя много дел, поэтому ты можешь идти. Я не пропаду.
Мейсон смотрит на меня достаточно долго, о чем-то раздумывая. Держа спину ровно, я готовлю себя к тому, что он уйдет, и я снова останусь одна. Это вовсе не так ужасно, как кажется.
Внезапно он усмехается и, очевидно, придя для себя к какому-то решению, подходит к двери.
– Отдыхай, Лиса. Я остаюсь.
* * *
Проснувшись на следующее утро, я чувствую, что наконец-то пошла на поправку. О полном выздоровлении говорить пока рано, но и чувство, что вот-вот отброшу коньки, исчезло.
В теле все еще сохраняется слабость, но я смогла без чрезмерных усилий подняться с кровати, сходить в туалет и умыться. Вид у меня тот еще. Глядя на свое отражение, я скривилась. Мне нужен душ и чистые волосы.
Плохо, что Мейсон видел меня в таком плачевном состоянии. Но он позаботился обо мне, и, зная, что он за стенкой, мой сон был спокойным.
Мейсон. Надо выяснить, он все еще здесь или уже уехал.
Я выхожу из комнаты и замираю, встретившись взглядом с Обри. Подруга делает себе завтрак, но когда видит меня, выражение ее лица становится настороженным.
