Эта наша первая встреча за неделю и я не хочу с ней ссориться, хотя обида из-за ее лжи никуда не делась. Нам обоим неловко.
– Привет. – Обри первая прерывает молчание, сделав попытку улыбнуться.
– Привет. – Я коротко киваю и, взглянув в сторону двери, что ведет во дворик, вижу Мейсона. Он стоит спиной к дому, прислонившись к деревянной подпорке крыши.
– Он провел здесь всю ночь, – проследив за моим взглядом, негромко говорит Обри.
Ничего не ответив, я выхожу из дома и прикрываю за собой дверь. Мейсон оборачивается и его брови неодобрительно хмурятся при виде меня.
– Зря встала. Тебе нужно сохранять постельный режим.
– Мне нужен душ и кофе, – ворчу я. – Меня уже тошнит от собственной постели. Хотя в последние дни меня от всего тошнит.
Я выразительно смотрю на Мейсона, вызвав его улыбку.
Боже, люблю его улыбку!
– Вы поговорили?
Он кивает в сторону дома и мое лицо мрачнеет.
– Ты знаешь?
– Обри рассказала мне вчера вечером, когда вернулась домой, – отзывается он, наблюдая за мной.
– Мы не разговаривали. – Я обхватываю плечи руками, глядя себе под ноги. – Не знаю, что ей сказать.
Мейсон ничего не отвечает, и я поднимаю голову, убеждаясь, что он меня слушает.
– Почему тебя так расстроило, что твой брат с Обри? – в замешательстве спрашивает Мейсон.
Я фыркаю:
– Они не встречаются или что-то в этом роде. Они тайно спят друг с другом. Или спали – я не уверена.
– И все же? – Он выгибает брови, ожидая ответа.
– Я несколько раз спрашивала и у Кори, и у Обри, не происходит ли чего-то между ними? И они утверждали, что перестали делать то дерьмо, которое я наблюдала в течение последних трех лет! – От эмоций мой голос становится громким. Опомнившись, что Обри может услышать, я продолжаю чуть тише: – Нет более неподходящих людей, чем эти двое. Единственное, в чем они ладят, это, очевидно, постель. И меня бы это не парило, если бы они не желали временами убить друг друга. В такие моменты я чувствую, будто меня разрывает пополам! А еще ложь! Я не понимаю, как они могли лгать мне в глаза, когда я изливала им душу, потому что верила, что они – самые близкие люди для меня!
Поджав губы, я сурово смотрю вдаль, вновь разволновавшись из-за Кори и Обри. По всей очевидности, меня не скоро отпустит.
– Близкие люди иногда нас подводят, – пожав плечами, замечает Мейсон.
Покосившись на него, я жду, что он продолжит, потому что он к чему-то ведет.
– И это ранит, потому что мы любим тех, кто обижает нас. Чужому человеку такое не под силу.
Я дергаю плечом, молча соглашаясь с ним.
– Но, возможно, мы не просто так любим кого-то? Возможно, иногда, даже тот, кто обидел нас, заслуживает второй шанс?
Вздохнув, я смотрю на Мейсона и замечаю, сколько тепла в его глазах. Я не уверена, что сейчас он говорит исключительно о Кори и Обри, не имея в виду нас с ним.
Но с чего он взял, что я люблю его? Как бы он узнал? Мы ведь никогда не признавались друг другу в наших чувствах.
Когда через несколько минут Мейсон уезжает, я возвращаюсь в дом и иду прямиком к Обри.
– Я очень зла на тебя и обижена, – заявляю я, глядя ей в глаза.
– Я знаю! – с сожалением выдыхает Обри. – Извини меня! Знаю, что мы не должны были врать тебе.
– Но я тебя люблю. И если это то, чего ты хочешь, я тебя поддержку, – твердым голосом продолжаю я. – Но не лги мне. Это все, о чем я прошу.
Обри быстро кивает, а затем начинает плакать. И видя, как она мучается, я больше не могу злиться на нее.
– Прости! Я повела себя, как отвратительная подруга, – шмыгает носом Обри.
Я пытаюсь сдержать улыбку.
– Точно не как подруга года.
Она смеется сквозь слезы, затем признается:
– Я боялась, что ты больше никогда не захочешь говорить со мной.
– Вообще-то, всю эту неделю мне было не до разговоров. – Я изображаю приступ рвоты.
Взгляд Обри становится укоризненным.
– Тебе следовало сказать мне, что ты заболела. Я бы о тебе позаботилась. Даже если бы ты кричала на меня! – торопливо говорит она, когда я закатываю глаза. – Так что теперь? Я про вас с Мейсоном.
– Он помог мне и накормил супом, когда мне было слишком плохо. Просто протянул руку помощи. Не думаю, что будет что-то дальше.
Уныние в собственном голосе меня раздражает. Неужели после всего я еще продолжаю на что-то надеяться?
– Постой – он приготовил для тебя суп? – уточняет Обри, заулыбавшись.
Я киваю, не понимая, отчего такая реакция.
– Но ты же понимаешь, что это значит, да?
Я мотаю головой:
– Нет, на самом деле нет.
– Он влюблен в тебя!
– И ты так решила на основании приготовленного супа? – недоверчиво уточняю я. Может Обри тоже заболела?
– Лиса, этот мужчина приехал сюда, потому что переживал за тебя! Он приготовил тебе суп, чтобы не дать тебе умереть от голода, а затем провел тут всю ночь, хотя я была дома, и в этом не было нужды! – Обри, кажется, готова взорваться. – Это любовь, глупая! Он влюблен в тебя!
Я не знаю, что сказать. Она вроде как немного спятила, но… Разве мне бы этого не хотелось? Чтобы он чувствовал ко мне тоже, что и я к нему?
– А если и любит, Обс? Что с того? – Я взмахиваю рукой, погрустнев. – Это не меняет того, что он не хочет быть со мной. Его дочка по-прежнему больна, а я мешаю ему проводить с ней время. Я его отвлекаю! Это… паршиво! Я не хочу вредить ему или Ханне! Поэтому мне придется засунуть свои чувства подальше и притвориться, что это не делает каждый мой день несчастным. Это не сложно.
– Это сложнее, чем ты думаешь – притворятся, – тихо отзывается Обри, слабо улыбнувшись.
Я внимательно смотрю на нее, и тут до меня доходит.
– Ох, Обс! Я бы обняла тебя, но подозреваю, что я все еще заразная.
Мы смеемся через силу, но затем ее лицо вновь становится печальным.
– Он думает, что все нормально; что меня все устраивает, – смущенно взглянув на меня, с болью в голосе признается она. – И я сама виновата в этом, потому что продолжаю притворяться из-за страха, что если он вдруг поймет, что на самом деле меня ничего не устраивает – я его потеряю. И это так глупо! – Она издает резкий смешок, всплеснув руками. – Он ведь даже не принадлежит мне! Это так жалко и стыдно, Лиса! Вот почему я боялась сказать тебе! Мне просто было стыдно!
Я знаю, что сейчас могу только выслушать ее и дать ее боли немного утихнуть. Она не хочет слышать то, что я думаю об этом. Она и без меня это знает. Знает, что их отношения с Кори токсичны и приносят страдания. Но порой мы все немного мазохисты, разве нет? Мы знаем, что огонь может ранить, но позволяем ему обжечь нас.
