– Конечно, пап. Правильно, что заехал. – Я ставлю перед ним чашку с кофе. – Что за машина?
– Из проката. Взял в аэропорту.
– Ханна будет тебя рада, – улыбаюсь я, представив реакцию дочери на приезд деда.
Папа кивает с довольным видом. Он любит Ханну, хотя они не часто видятся из-за того, что живут слишком далеко друг от друга.
– Как она? Есть новости? – Он понижает голос, и я улавливаю в нем скрытую надежду.
Эта надежда терзает меня, я почти ненавижу ее, потому что она тускнеет с каждым днем. И я боюсь момента, когда ее совсем не останется.
Я делаю слабое движение головой.
– Ничего. Они пока что никого не нашли.
Я сам говорю едва слышно. Физически не могу заставить себя произнести эти страшные слова. Моя дочь умрет, если они не найдут ей донора. Она почти год стоит в листе ожидания, но все еще безрезультатно. А время моей девочки неумолимо заканчивается.
Я замечаю, как Лиса вошла в кухню и в нерешительности остановилась за папиной спиной. Она бросает на меня беспомощный взгляд, и я посылаю ей ободряющую улыбку.
– Пап. – Выпрямившись и продолжая смотреть на Лису, я протягиваю к ней руку. Ее щеки покрываются смущенным румянцем, но она шагает ко мне, вложив свою руку в мою ладонь.
Отец оглядывается и ошеломленно смотрит на Лису и наши соединенные руки.
– Это Лиса.
– Здравствуйте, профессор Эверет. – Она улыбается моему отцу, сильней стиснув мою ладонь. – Очень рада познакомиться с вами.
– А вы…
– Лиса моя девушка, – быстро говорю я, избавляя его от необходимости гадать.
Она бросает на меня растерянный взгляд, но моментально берет себя в руки.
– Дерешься в баре, завел девушку – что я еще пропустил? – добродушно ворчит папа.
– Больше ничего. Кофе будешь? – Я успокаивающе смотрю на Лису, как бы посылая ей молчаливое ободрение.
– Спасибо. – Она кивает и забирается на стул рядом с отцом.
– Так чем вы занимаетесь, Лиса? – повернувшись в ее сторону, бордо спрашивает он.
ЛИСА
– У тебя классный отец, – говорю я Мейсону, когда вечером мы возвращаемся домой.
Профессор Эверет, который попросил меня называть его Кэлом, пригласил нас с Мейсоном на ужин и мы неплохо провели время в семейном итальянском ресторанчике.
Мне понравилось наблюдать за взаимодействием Мейсона с его отцом; их шутливыми, беззлобным обменом колкостями. У них были теплые, крепкие отношения и я поняла, что мои представления о Мейсоне, как о забытом ребенке и его ушедшем в горе от потери любимой жены отце, были неверными.
– Да, классный.
Улыбаясь, Мейсон кивает, соглашаясь. Он снимает пиджак и расстегивает верхние пуговицы рубашки. Я знаю о его нелюбви к костюмам. Если бы он мог, то отправился бы в ресторан в джинсах и футболке.
– Спасибо, что познакомил меня с ним.
Я не свожу с него глаз, а в моих словах сквозит недосказанность. Мейсон не реагирует, только кивает. И я догадываюсь, в чем причина.
Он просто оттягивает момент, когда нам придется поговорить о том, что происходит. Мы провели ночь вместе, и он представил меня отцу как свою девушку.
Ему надо будет объясниться.
– Хочешь вина? – предлагает Мейсон, открыв холодильник.
Я киваю.
– Давай.
Хорошо, я никуда не тороплюсь.
Пока он занимается нашими напитками, я иду в гостиную и, скинув туфли, забираюсь на кресло. Мейсон приносит мне бокал белого вина, а себе банку Доктор Пеппер.
– Твое лицо станет предметом обсуждения у студентов. – Я сочувственно морщусь, разглядывая его ссадины и потемневший синяк на скуле.
Мейсон с досадой выдыхает, откинувшись на спинку дивана.
– Ладно, пусть погадают, что произошло, – приглушенно отзывается он, поднеся банку к губам.
– А что произошло? – Я подаюсь вперед, с любопытством выгнув брови.
Мейсон трет подбородок, задумавшись и медля с ответом. Наконец, посмотрев мне в глаза, признается:
– Я психанул из-за тебя с тем парнем. Подался в бар, ну а там выпивка, слишком много тестостерона. Старая история. Я был на взводе, тот парень, скорее всего тоже.
Я хочу потребовать от него объяснений в том, что касается нас с ним. Чего он хочет от меня?
Недавно он сказал мне, что не может быть со мной, а теперь его действия противоречат всему.
Но я пугаюсь в последний момент. Боюсь, что мы опять поссоримся, а я не хочу. Не в такой хороший день.
– Почему вы с твоей женой развелись? – вместо этого спрашиваю я.
Он поднимает руку и проводит ладонью по лицу, прежде чем ответить.
– Потому что я был плохим мужем.
Это немного не то, что я ожидала услышать. Я с удивлением смотрю на него.
– Мы поженились, когда Памела забеременела. – Мейсон вздыхает, посмотрев наверх. – Это было ошибкой с самого начала, нам не стоило жениться. Беременность не была запланированной, но я считал, что должен поступить правильно в той ситуации. – Он делает небольшую паузу, прежде чем продолжить. Я внимательно слушаю его. – Как я и сказал, я был плохим мужем. Пропадал на работе, мало уделял внимания Пем и скоро ей это надоело, поэтому она нашла себе того, кто давал ей то, чего она не получала от меня. Я узнал, что у нее есть любовник, застав их в нашем доме, когда однажды не вовремя вернулся домой. Она трахалась с ним в нашей кровати, пока Ханна была с няней в парке. – Мейсон издает хмыкающий звук, но я вижу, что та история все еще неприятна ему.
Я только тихонько охаю: кажется, теперь я догадываюсь, откуда у него такое отношение к изменам.
– Я знаю, что сам во многом виноват. – Он слегка поводит плечом. – Со мной Пем была несчастлива.
– Так нельзя, – покачав головой, тихо говорю я.
– О чем ты?
– Нельзя винить себя за чужие ошибки. Я хочу сказать – то, что делала твоя жена – было неправильно. Это причинило тебе боль, и это был ее выбор – сделать тебе больно. – Мой голос становится тише. Я опускаю взгляд на бокал в своей руке, но вижу совсем не его. Я вижу старый, потускневший как старая фотография, страх. Страх – это Таннер Хьюз и он реален. Сейчас он так далек, где-то в прошлой жизни, но он все еще реален. Сделав над собой усилие, я вновь смотрю на Мейсона. – Ты не виноват. Не виноват в том, что кто-то совершил ошибку и ранил тебя.
ГЛАВА 22
ЛИСА
– Лиса! Лиса!
Меня будит громкий стук в дверь и голос Обри, раздающийся из коридора. Первые мгновения после пробуждения я пытаюсь сориентироваться и понять, в чем дело. Кругом темно, сейчас глубокая ночь. И Обри, высоким от страха голосом, зовет меня по имени.
