Я не могла избавиться от чувства скованности, пока Дита суетилась вокруг меня, предлагая один вариант одежды за другим.
— Я думала, что мы только хотели выбрать что-нибудь для завтрака.
Я вскинула брови на Эллингтона: он расслабленно сидел в кресле и потягивал апельсиновый сок из высокого бокала. Дита унеслась куда-то за очередным ворохом шмоток.
— Грейс, тебя часто приглашают в «Нейман Маркус», предлагая брать все, что тебе хочется? — скучающе отозвался Адам.
Я решила, что на это даже отвечать не стоит.
— Чувствую себя Джулией Робертс из «Красотки», — пробурчала я.
— Только ты не проститутка. — Он с неожиданной твердостью посмотрел в мои глаза.
Я отвела взгляд, сделав вид, что заинтересовалась какой-то вещью.
Именно так я себя часто и чувствовала.
Дита вернулась, и потянулись бесконечные примерки. Прежде чем что-то отложить на покупку, я получала одобрение Эллингтона. Казалось, ему приносит удовольствие, как я кручусь перед ним, как какая-нибудь модель. Я делала это с кислым видом, в душе радуясь возможности примерить все эти умопомрачительные вещи.
Черт, я могла выбирать все, что мне нравилось, не заботясь о цене.
Ладно, то, что проходило контроль моего хозяина.
Я как раз сняла очередное платье, когда шторка примерочной дернулась. Я думала, это Дита вернулась с новым нарядом, но ошиблась.
За моей спиной стоял Адам.
— Зачем ты вошел? — обернувшись, зашипела я. — Даже приказав, ты не добьешься секса со мной в примерочной.
Адам фыркнул, подняв глаза к потолку.
— Считаешь меня таким примитивным? Я всего лишь принес это. — Он протянул мне белое летнее платье с желтыми цветами. — Примерь его.
— У меня когда-то было похожее. — Взяв платье, я не удержалась от улыбки. Адам странно посмотрел на меня, но я не придала этому значения. — Конечно, стоило оно раз в десять дешевле, — присвистнула я, увидев цену.
— Уверен, тебе подойдет.
Я вздохнула и, скрестив руки на груди, с сомнением посмотрела на него.
— Ты же в курсе, что на улице декабрь, а платье летнее?
— Возьми, пусть подождет до лета, — просто сказал он и вышел из примерочной.
— Откуда разбитая губа и пальцы? — не выдержав, проявила любопытство я, когда чуть позже мы сидели в бистро у реки Чикаго.
Адам заказал нам блинчики, которые мы оба с удовольствием ели, запивая кофе.
О нет, я не потеряла бдительности! И не думала, что отныне мы будем жить долго и счастливо. Я открыла для себя, что Адам может быть обычным человеком и приняла это. Это будет длиться ровно столько, сколько он позволит, прежде чем дерьмо в его голове вновь не напомнит о себе.
— Хотела бы узнать, да? — Он криво улыбнулся, глядя на меня из-под полуприкрытых глаз.
Издевается!
— Это что, тайна такая? — Я отправила в рот кусок блинчика (восхитительно вкусного и воздушного), раздраженно жуя.
Адам передернул плечом.
— Нет, но не хочу говорить об этом.
Я поняла, что больше на эту тему он ничего не скажет. Тщетно спрашивать, только разозлиться может. Ну и пусть, все равно узнаю!
После «Нейман Маркус», скупив поистине целую гору одежды, большинство из которой мне просто некуда будет надеть, я чувствовала усталость и жуткий голод.
Представляю, что будет, когда я притащу домой этот миллион пакетов. Лорен удар хватит, она еще та шмоточница!
Я чувствовала себя стильно и очень комфортно в черных штанах-дудочках и вязанном бежевом свитере без горловины. И хотя признаваться себе в этом было неприятно, но в черном худи и стильных потертых джинсах он смотрелся не менее привлекательно, чем в своих дорогих костюмах. На него вообще было приятно смотреть, когда он не вел себя как задница.
— На следующей неделе я лечу в Нью-Йорк, — Адам отпил свой черный кофе, пока я ждала, что за этим последует, — ты полетишь со мной.
Мои брови взлетели вверх.
— Зачем?
Он непроницаемо посмотрел на меня.
— Потому что я так сказал, Грейс. Этого достаточно.
— И как я могла это забыть? — Я прищурилась, зло глядя на него.
Его это не проняло.
— Вылет в пятницу, в воскресенье вечером вернемся. Будь готова к шести, машина будет ждать тебя возле общежития.
Он отдавал четкое распоряжение, совершенно не заботясь о том, что у меня могли быть другие планы.
— Означает ли это, что до пятницы я буду избавлена от твоей отвратительной персоны? — ядовито спросила я, не зная, какого ответа жду больше.
О, это уже совсем плохо, если я начинаю расстраиваться от мысли, что не увижу его в течение недели.
— Скучать по мне будешь? — Адам вскинул одну бровь, явно забавляясь.
Я отвернулась, демонстративно зевнув.
— Размечтался.
— Можешь не делать вид, что тебе это не нравится. — Он поддался вперед, переходя на интимный шепот. — Твое тело выдает тебя с головой, Грейс. Ты можешь ненавидеть меня, но ты ничего не можешь сделать с тем, что желаешь меня. — Его губы растянулись в дьявольской усмешке, вгоняя меня в краску. — Ты намокаешь, стоит мне прикоснуться к тебе, твои соски твердеют от желания, чтобы я приласкал их. Я заставляю тебя кончать так оглушительно сильно, как никогда прежде в твоей жизни. Так что можешь говорить что угодно, но не лги мне в этом, Грейс.
Он откинулся на спинку дивана, с видом полного триумфа на лице наблюдая за мной.
Это разозлило меня, предавая храбрости. Ах, так! Ну, в эту игру могли играть двое.
— Это работает в обоих направлениях, мистер Эллингтон. — Я мило улыбнулась, и поставила локти на стол так, чтобы была видна ложбинка между грудей. Как я и ожидала, его взгляд спустился вниз. — Ты сам-то не слишком держишь себя в руках рядом со мной. Ты хочешь меня, нравится тебе это, или нет. — Я обмакнула палец в кленовый сироп и демонстративно облизала, наслаждаясь вызванным эффектом. Взгляд Адама потемнел, и похоть в его глазах с головой выдавала его. — Разве сейчас ты не хочешь трахнуть меня, мечтая быть на месте этого пальца?
Я победно усмехнулась, бросая ему вызов.
Ну и что ты будешь делать с этим, самоуверенный засранец?
От собственной смелости и пошлостей я и сама завелась. Знакомое покалывание появилось внизу живота, но я постаралась прогнать собственные ощущения. Нам нужно было притормозить, но своей провокацией мы явно двигались не в том направлении.
Мы играли в гляделки, прожигая друг друга тяжелым, наполненным вожделения взглядом. Любой предмет, попавший между нами, мог воспламениться.
