Даже в ледянных горах в снежных сугробах от ее присутствия становится жарко и невыносимо тесно в штанах. А Клара будто смирилась с моим присутствием, неуемной жаждой секса и непроходимой грубостью.
Я убеждал себя, что переезд в мой номер необходим для ее защиты. Главным подозреваемым был ее наркоманский муженек. Этот недомужик, вызывающий во мне ярость одним своим существованием. Узнав о смерти Топанова, он мог попробовать сам реализовать свой мерзкий план и причинить девушке вред.
Но кого я, блядь, обманывал... Основной причиной сноса моей крыши была мысль, что он прикоснется к моей покорной шлюшке, моей сладкой малышке. Моей.
Раньше таких чувств во мне никогда не возникало. Я просто брал разных женщин, часто за деньги. Телки просились на мой член добровольно, а проститутки нужны были либо когда не было желания на общение и прелюдии, либо когда внутренний зверь с садистскими наклонностями требовал выхода. Тогда они хорошо получали по своим размалеванным лицам, и их привязанные тела покорно принимали мои доминантные побои. К слову сказать, никто из них не жаловался, и они либо получали хорошие бабки за свое молчание, либо сами тащились от секса со мной.
Только с Кларой Клико все стало иначе. Она не тупая, не безразличная кукла. Я начал подмечать, как она правильно реагировала в разных ситуациях рядом со мной. Ведь она могла попытаться снова сбежать, чего честно говоря я и ждал. Вообще я был в шоке, когда она такая рассерженная и стеснительная очутилась на пороге моего номера с чемоданом. Я надеялся, но не ждал. А тут такой сюрприз, подарок на Новый Год. В моей постели оказалась именно эта белая пушистая зайчиха, как я ее запомнил в тот первый день нашего удачного знакомства.
Мои слова о том, что я убиваю людей удивили Клару. Я наблюдал за реакцией в ее голубых кристально чистых глазах. Сначала она подумала, что я шучу. Но когда она поняла, что это правда, попыталась отодвинуться и начала лепетать что то на чешском языке. Она вообще, когда боялась и нервничала переходила то на чешский, то на английский. А сегодня ночью во сне, она вдруг забурчала на французском. Я ничего не понял, кроме того, что это вероятно были стихи французской классики, так удивительно сочетались окончания предложений.
- Но ты ведь не убьешь меня,- вдруг спросила Клара. Ее милые невинные глазки заблестели от слез.
- А должен?- ухмыльнулся я и пододвинул малышку еще ближе к себе. Морозный холод на самой вершине горы заставлял ее труситься. Или может это страх и нервы.
- Феликс, ты должен оставить меня в покое,- вдруг серьезно сказала она.
Мы доехали до перекрестка и я поднял защитную перекладину. Мы соскользнули на бордах и отъехали в сторону, чтоб не ударило движущимся креслом. Я потянулся к ней, но она оттолкнулась сильнее и помчалась вниз с крутой горы, будто сзади сам сатана гнался за ней.
А ведь так и было... Я быстро перегруппировался, пристегнул вторую ногу к сноуборду и полетел за ней.
Она мчалась слишком быстро. Такая скорость опасна даже для профессиональных инструкторов. В моей пустой душе поднялся животный страх. Хоть бы не упала...
Я догнал Клару быстро и ловко притормаживая начал кричать ей, чтоб немедленно остановилась. Она чуть повернулась в мою сторону. Слезы крупными горошинами катились по ее замерзшему лицу, превращаясь в ледышки.
- Блядь, Клара, ты сумасшедшая, остановись немедленно,- кричал я. Мой голос срывался как у пацана.
Что она придумала, разбиться на смерть? Что за детский протест! Глупое и взрывное поведение. Эта блажь может стать последней в ее жизни.
Но Клара умелый сноубордист. На самых опасных виражах, круто вписывалась в повороты, зарезала канты так, что меня обдавало снежным вихрем. Невольно я залюбовался девчонкой. Крутая, бесстрашная. Кто бы подумал, что в тихом омуте столько чертей.
Благо, что гора не бесконечная, а на такой скорости, мы пролетели ее за каких то десять минут, показавшихся для меня вечностью.
У подножья склона, она резко остановилась и, задыхаясь от перенапряжения, склонилась пополам. Я подъехал вплотную и с силой дернул ее за руку
- Сука, что ты творишь, решила убить себя,- прошипел я, потому что ранее сорвал голос от крика.
Клара отдышалась, выпрямилась и посмотрела на меня в упор.
- Ты ведь не отпустишь меня,- обреченно проговорила она.
Хотелось соврать и сказать, что после Нового Года я уеду и снова оставлю ее, только уже навсегда. Но я больше не хотел врать ни ей, ни себе. Слишком вляпался по самые яйца, чувствую своим гнилым нутром, что живу впервые за все тридцать с небольшим.
- Нет, Клара, я не отпущу тебя,- говорю спокойнее, а удерживаю сильнее, чтоб не вырвалась.
- Тогда ты должен завязать,- вдруг выдает она. Выдирает руку и распрямляет плечи. Такая мелкая, но воинственная амазонка.
Клара сняла перчатку, вытерла ладонью лицо.
- Я на тебе и завязал,- говорю глухо, рвет крышу от ее присутствия рядом и такого требования. Не ожидал, что у нее яйца стальные. Осознала, что я сказал правду и нашла решение.
Не уходит, дает шанс...
- Поехали в отель, я устала,- лишь говорит и отворачивается. Так не пойдет, притягиваю к себе и припечатываю ее обледеневшие губы острым поцелуем. А во рту у нее горячо и я уже сам готов ее побыстрее потащить в отель.
- Только без выебонов больше,- грубо говорю я.
А она лишь пожала плечами и поплелась в сторону отеля.
Глава 33
Сердце колотилось как при тахикардии, будто оно норовит выпрыгнуть из груди. Вот так новость - Феликс наемный убийца. Он лишал жизни людей, вершил своими кровавыми руками судьбы. Я, конечно, прекрасно понимала, что он не ангел. Его грозный брутальный внешний вид и грубое поведение свидетельствовали о том, что его работа связана с криминалом. Я думала, что он бандит или аферист какой-то. Но упорно не желала спрашивать и не готова была услышать честный ответ. А ответ оказался хуже самых смелых предположений...
Мне захотелось вырваться из его лап. По настоящему. Не так как эти дни. Только он манил и я шла как теленок на бойню, не отдавая себе отчет в своих действиях. Я сорвалась тогда от него и на сумасшедшей скорости помчалась на сноуборде с горы. Я летела быстро и опасно. Адреналин со страхом заполнил каждую клетку моего тела. Ледянной колючий ветер больно саднил щеки. Даже куртка, которая предназначена для катания, казалась мне слишком холодной, так я продрогла.
Я осталась наедине с собой. Механически выполняя движения ногами и отдаваясь полностью катанию, я уловила слабую надежду. Правду говорят, что человек в критической ситуации открывает резервы своего тела и души. Так и я, решив, что это все, жирная точка в наших больных отношениях с Феликсом, вдруг ощутила тоску. Тяжелую, которая отравляла безысходностью, сжирала изнутри. Я поняла одно, что впервые в жизни была счастлива. Рядом с этим странным и грубым мужчиной, который до дрожи в коленях вселяет в меня панический страх, заставляет подчиняться его воли, при этом чувствовать себя не сломленной, а, наконец, цельной!
