- А ты коварная женщина, - усмехнулся Винсент и всё же вышел из кабинета, который теперь в полной мере можно было назвать лабораторией.
Хозяин дома любезно предоставил мне эту комнату. Освободил полки и стеллажи, принёс из малой гостиной стол, на котором я и расставила все свои склянки и пробирки.
Но как только я собралась поработать, раздался очередной звонок.
Неужели Анита так рано? Я думала у меня в запасе, как минимум, пара часов...
Впрочем, это оказалась не она. И никто из тех, кого бы я знала.
Правда, благодаря Жоржине я быстро узнала имя посетительницы.
Ванесса Мират, мать погибшей Мики.
В первое мгновение, когда экономка сказала, кто пришёл, я смалодушничала – едва не попросила назвать меня больной и вообще не способной к связному общению, и пусть женщина думает обо мне всё, что ей заблагорассудится. Но потом… Потом во мне проснулась совесть, чувство такта и… любопытство. Собственно, последнее окончательно перевесило чашу весов.
– Может быть, стоит всё же отложить встречу до возвращения Винсента? – осторожно проговорила Жоржина, после моей просьбы проводить госпожу Ванессу в большую гостиную.
Её совет не был лишён смысла, но я же не могу вечно прятаться за спиной Райта? Рано или поздно мне придётся встретиться лицом к лицу со всеми бедами и проблемами, а сейчас у меня появилась возможность испытать свои силы. Уж пусть это произойдёт здесь, за закрытыми дверями, на моей территории, чем где-то ещё.
– Винс занят, – мягко улыбнулась, расправляя подол платья, – а выставить за дверь жену главы города не вежливо. Ведь так?
Женщина тяжело вздохнула, но всё же кивнула в знак согласия.
Она ушла, а я вышла из кабинета лишь спустя пару минут. Можно было бы заставить госпожу Ванессу ждать и дольше, давая понять тем самым, что я вовсе её не боюсь и не считаю нужным заслужить расположение, но… В этой светской игре есть решающая причина – её дочь мертва, и я не намерена топтаться по разбитому сердцу убитой горем женщины.
Перед дверью гостиной я замерла на несколько мгновений, глубоко вздохнула и смело толкнула заскрипевшую дверь.
Наверное, встреть я Ванессу Мират посреди улицы, не имея представления, кто передо мной, даже тогда я бы догадалась о её родстве с Микой. Погибшая студентка была невероятно похожа на свою мать: черты лица, взгляд, стать. Единственное, в чём они разительно отличались, так это в том, что мать Мики умела мастерски скрывать свои эмоции, в то время как моя студентка не утруждалась такими глупостями.
Женщина посмотрела на меня внимательным холодным взглядом и кивнула каким-то своим мыслям. Почему-то в этот момент я подумала, что пробирающийся в самую душу взгляд Лестера не идёт ни в какое сравнение с тем, что я чувствую на себе сейчас.
– Здравствуйте, госпожа, Ванесса, – поприветствовала её первой и, пройдя по комнате несколько шагов, опустилась в кресло у окна. Я бы продолжила стоять, если бы ноги не дрожали так сильно.
И только когда пауза после моих слов стала неприлично долгой, женщина бросила:
– Здравствуйте, Аделия.
Без заминки, надменно, словно хозяйка здесь она, а не наоборот. Вдруг показалось, что меня рассматривают под лупой, едва ли не разбирая на частички, и мне захотелось как можно скорее избавиться от этого чувства.
– Вы пришли, чтобы… – подтолкнула её к продолжению разговора.
– Обвинять вас? – закончила за меня с издевательскими нотками в голосе. – Увольте, я пришла не за этим, хотя, – замолчала, явно наслаждаясь своими мыслями, и продолжила: – Признаюсь, это очень заманчивое предприятие.
Что такого заманчивого в обвинении невиновного, я не понимаю, как и не понимаю её игр в такой час.
– Так зачем вы здесь? – нашла в себе силы спросить вновь.
Ванесса не ответила, плавно, с грацией хищника поднялась на ноги и, обогнув моё кресло, остановилась у окна.
– Вы осуждаете меня за равнодушие? – ответила совсем не то, что я ожидала услышать.
Резко обернулась, но осталась сидеть на месте.
– С чего вы взяли?
– Меня все осуждают, – просто сказала она, пожав плечами. – Не думаю, что вы исключение.
Правда крутилась на кончике языка, но я предпочла промолчать.
Да, я осуждала её, и, вообще, не так в моём представлении должна выглядеть убитая горем мать. Судя по холодности и надменности, Ванесса Мират вообще ничего не чувствует.
Женщина безрадостно усмехнулась и тихо произнесла:
– Иногда громогласные причитания куда фальшивее молчаливой боли.
Набрала полную грудь воздуха, чтобы ответить согласием на её высказывание, но супруга главы города не дала мне ничего сказать.
– Впрочем, я пришла к вам не для того, чтобы изливать душу. Я хочу знать, как далеко в своём расследовании продвинулся столичный хлыщ?
Вот оно что… Прямолинейность женщины восхищала и обескураживала одновременно. На этот раз я тоже позволила себе усмешку:
– А почему вы решили, что я расскажу вам это?
Весь разговор, с самого начала, напоминает искусный фарс. Но что поразительно, благодаря этому я забыла о страхе. А ещё меня безмерно позабавило, с каким пренебрежением Ванесса отозвалась о Лестере, да ещё и так точно назвала его «столичным хлыщом».
– Наверное, потому что так вы сможете окончательно отвести от себя подозрения?
– Так вы же пришли без обвинений, – напомнила её же слова.
– Я могу и передумать, – совершенно серьёзно, без намёка на какое-либо веселье, произнесла мать Мики.
В комнате воцарилась тишина. Я не торопилась отвечать, пытаясь понять, как лучше поступить, а женщина меня не подгоняла. Впрочем, это длилось не долго.
– Если вам интересно, я пыталась поговорить с этим вашим Хайдом, – я не видела её лица, но буквально почувствовала, как она скривилась.
– Он вовсе не мой, – посчитала нужным уточнить.
– Не важно, – отмахнулась Ванесса, – главное, что говорить он со мной не стал, сославшись на тайну следствия.
Ничего удивительного, он и со мной пытался то же самое провернуть, и если бы не Винсент, то я бы не услышала ни одного ответа на заданные вопросы.
– Но я не Лестер. Почему вы пришли сюда?
Женщина развернулась на каблуках и прошла к креслу, но садиться в него не стала. Она замерла перед ним, и посмотрела мне в глаза.
- Вы осматривали мою дочь, - Ванесса запнулась, прикрыла веки и исправилась, - труп моей дочери. Вы должны знать, от чего она умерла! - и уже тише, едва различимо: - А я должна знать, кого проклинать за её смерть.
Она права, я должна знать, но беда в том, что...
- Я не знаю, - отвернулась к окну и до боли прикусила губу.
