Боязливо обернулась к Винсенту и тут же оказалась в плену его объятий. Доктор Аттэ с лукавой усмешкой отступил, даже руки поднял, продемонстрировав, что больше не претендует на моё внимание.
- Давайте сразу перейдём к делу, - предложил профессор Дуаре и озвучил предложение, которое... Нет, я и не думала, что когда-то услышу.
- Аделия, мы хотели предложить вам вернуться в Королевскую Академию, для повторного предоставления вашей дипломной работы.
Вот так. Просто.
Пока я пыталась подобрать хоть какие-то слова в ответ, слово взяла профессор Диам:
- После слушания по делу профессора Шинару, в академии подозрительно быстро рассмотрели мой запрос о краже вашего открытия. Теперь нужно лишь предоставить им заново проект и выступить перед собранием магистров. Они готовы пересмотреть своё заключение.
Наступила тишина. Только здесь, в этом небольшом кабинете. Из-за стен всё так же была слышна музыка. Я не знала, что сказать. Не понимала, почему вдруг эти люди оказались здесь, готовые бороться за восстановление доброго имени. По сути, чужого для них.
– Аделия, – перевела растерянный взгляд на доктора Аттэ, он мягко улыбался, но глаза его светились лукавыми искрами. – Ты ничего не потеряешь, если утрёшь нос этим столичным задавакам.
На последнем высказывании профессор Дуарэ выразительно хмыкнул, но колкое замечание родственника оставил без ответа.
Возможно, доктор прав, но…
Обернулась и посмотрела на Винсента. Он стоял прямо за спиной, только руки опустил, выпустив меня из объятий. Будто пытался этим сказать, что даже не подумает удерживать меня.
– Ты… – начала и замолчала, потому что решительно не знала, что нужно сказать.
Но он понял меня без слов:
– Я думаю, доктор Аттэ прав, столице давно пора встряхнуться.
Что я могу против такого заявления?
– Можно мне подумать? – пробормотала тихо, и опустила голову, боясь встретиться со взглядами собравшихся и увидеть в них осуждение моей трусости.
***
Глубокой ночь, когда шумное веселье осталось где-то там, словно в прошлой жизни, я стояла у окна в нашем с Винсентом доме.
В нашем… Это так странно звучит, но оттого не менее тепло и уютно.
Мне нужно сделать выбор – оставить этот дом в прошлом, а самой шагнуть в будущее, или же… Не испытывать судьбу.
Что дала мне столичная академия? Образование? Которое потом же и отобрала, запретив мне применять полученные знания. Гадкое ощущение, словно меня в помоях выкупали? Да, и мне уже никуда от этого не деться. Былое не вычеркнуть, оно всегда будет со мной.
А что дал мне небольшой городок на краю северных земель? Он подарил мне крылья, с помощью которых я смогла взлететь над помойной лужей и вздохнуть полной грудью щипучий морозный воздух…
Так стоит ли менять счастье и свободу на смрадную яму?
Память тут же услужливо подбросила кричащие заголовки газет о чудовищном поступке профессора Шинару и о его брате, Лэйри…
Впрочем, я знала обо всём не из уст порой фальшивой прессы, а из писем Лестера Хайда. Следователь посчитал, что я имею право знать правду.
После свидетельских показаний Ванессы, расследование сдвинулось с мёртвой точки. Был выписан орден на обыск столичной квартиры Даррела, его преподавательской комнаты, где он порой оставался на ночь, и личной лаборатории в подвальном этаже академии.
Найдено было не так уж много, но, главное, выяснили, кто заменял профессора Шинару под личиной во время его отсутствия.
Лэйри…
Мужчина, если можно так назвать умершего и воскресшего человека, после задержания не долго сопротивлялся. Узнав о смерти Ванессы и своей племянницы, которую он никогда не видел, Лэйри рассказал всё, что знал сам. А знал он, как оказалось, так много, что Шинару тут же заработал пожизненное заключение на Забытых Островах.
И это наука… Та самая, к которой я стремилась, та самая, которая призвана, чтобы исцелять больных, оправдывать невиновных, защищать чужие жизни.
Хочу ли я вновь прикоснуться к этому?
– Не спится?
Голос Винсента не стал неожиданностью. Кажется, у меня уже входит в привычку – сбегать из нашей спальни и ждать, когда он спустится в гостиную, чтобы задать будничный вопрос: «Не спится?»
– Я не смогла уснуть, – обернулась к нему и улыбнулась. Наверняка, улыбка вышла тусклой, но тем не менее, она была искренней.
Винс кивнул, принимая ответ и делая шаг ко мне, чтобы в следующую минуту крепко обнять.
– Ты слишком много думаешь, – утверждение, что он произносит отнюдь не первый раз.
– Как и всегда, – призналась, и даже усмехнулась.
Зачем куда-то ехать, если мне так хорошо здесь, рядом с ним? В его нежных руках?
А Винс, словно прочитав мои мысли, строго произнёс:
– Ты обязана согласиться. Иначе потом всю жизнь будешь жалеть об утерянной возможности…
Я отстранилась от него и посмотрела в глаза, пытаясь найти там… Поддержку? Он всегда выражал её словами… Так что же?
– Я не хочу оставлять тебя! – призналась, но между строк буквально прокричала: «Я боюсь своих желаний!»
Винсент всё понял, он всегда понимал меня куда лучше, чем кто-либо. А потому обхватил моё лицо руками и лукаво улыбнулся:
– Если я поеду с тобой, то ты больше не будешь придумывать глупые отговорки?
Я… Не нашла, что возразить. Отговорки действительно закончились.
Глава 12
Карета медленно катилась по мощённой дороге, позволяя вновь прибывшим полюбоваться на уличные красоты. На аккуратные лавки с броскими вывесками, на кричащие наряды за стеклянными витринами, на причудливые фонтаны и подстриженные живые изгороди. Последние едва заметно шелестели под порывами лёгкого ветерка и покачивали зелёными листьями.
Странное дело, не так давно белый цвет растительности казался мне раздражающим и чужеродным, а сейчас, напротив, зелень вызывала неприятное чувство. Словно на уже привычную картину мира, кто-то нерадивый плеснул лишних красок.
Наверное, за время моего отсутствия, столица не изменилась, скорее изменилась я.
Но зелень была лишь крохотной частью моих переживаний, куда больше меня волновало предстоящее собрание учёных мужей.
– Боишься? – рука Винсента легла поверх моих дрожащих пальцев.
Он сдержал своё обещание, а мне пришлось сдержать своё.
– Ещё как! – призналась честно. – Кажется, я лишусь чувств на пороге магистерии…
И я ничуть не приукрасила своё состояние. В последние дни я всё чаще чувствовала недомогание, но озвучить очевидную причину столь странных перемен я пока не решилась.
