– Вы знаете, что-то мне нехорошо, – проблеяла дрожащим голосом, – я лучше пойду…
– За мной, я сказал! – Рявкнул так, что я подпрыгнула и выронила свиток.
Хотела было его поднять, но меня наградили таким взглядом, что я, склонив голову, поплелась за ним. Попутно одарила возмущённым взглядом домогателя – и чего припёрся? Любви ему захотелось, видите ли.
По коридору я шла в полной мере оценив, как в средние века людей вели на казнь – прям, так и представлялось отчего-то, что вот-вот привяжут меня к столбу и закидают камнями с криками: «Блудница! Бей её!»
Встречающиеся студенты провожали нас любопытными взглядами, а преподаватели – полноватая женщина и седовласый старик в огромных, круглых очках, – лишь покачали головами, свято уверенные в том, что я вновь что-то натворила. А я ничего не творила, это всё Элена, которой спокойно не жилось. Я тут вообще мимо проходила.
В кабинет ректора я вошла дрожа, как осиновый лист, что не укрылось от мрачного и злого начальства. Он жестом приказал мне сесть в кресло, сам же налил в прозрачный бокал какую-то жидкость рубинового цвета, залпом выпил её, сморщился и подошёл со спины, положив тяжёлые руки на мои дрожащие плечи.
– Помнится, в прошлую нашу беседу мы пришли с вами к взаимопониманию. Или мне только показалось?
Обречённо вздохнула, сильнее вжимая голову в плечи:
– Пришли и вам не показалось, – озвучила и без того очевидное. – Но я и не виновата, он… – запнулась, не зная, будет ли правильным сдать с потрохами горе-любовника, и рассудила, что пусть и не своя голова, но её всё равно жальче, – Он сам пришёл. Я его не звала.
Выдохнула и замолчала, напряжённо ожидая реакции его ректорского величия. А он реагировать не очень-то торопился – замер и ни звука издавать не собирался. Я хотела было повернуться, узнать, не уснул ли он там, но духу не хватило.
Так и сидели, точнее сидела только я, а мужчина стоял за спиной, держа руки на моих напряжённых плечах.
– Не звала, значит, – кажется, через целую вечность пробормотал всё же, и руки убрал, а потом спешно сел за свой стол, уже оттуда взирая на меня всё ещё полыхающим взглядом.
– Не звала, – подтвердила ещё раз, а для надёжности и головой помотала из стороны в сторону.
– Хм… – выдал многозначительно и теперь пришла моя пора замирать в недоумении. Что «хм»?
Беседа наша с мёртвой точки не сдвинулась и через пять минут тишины я всё же уточнила:
– Может я пойду?
Ректор полоснул суровым взглядом и совершенно нелогично рыкнул:
– Зачем?
– Эм-м-м… – не нашла ничего лучше, как промычать что-то нечленораздельное. А потом собралась с мыслями: – У вас есть ещё какое-то дело ко мне?
Мало ли, вдруг он не знает, как разговор начать. И тут меня осенило:
– А-а-а, вам, наверное, светловолосый мальчик нажаловался, да? Марик, кажется. Так вот, он сам виноват, нечего было унижать меня на всю аудиторию.
Выпалила, как на духу, и зажмурилась. Правду то я сказала, но это не оправдывает поступка, которым я наказала паренька. Возьми мой поступок рассматривать со стороны, видок у него, прямо скажем, тухлый.
– Марик? – Всё ещё витая где-то в облаках, непонимающе переспросил ректор. – Ах, Марик, – добавил уже куда тише, но в мнимом спокойствии этом мне почудилась едва прикрытая угроза. – С Мариком я поговорю.
Хотела было ляпнуть – не надо, но вовремя прикусила себе язык. Пусть говорит, авось студенты хоть начнут бояться разборок с ректором. А то всё сама да сама. Пускай и мужчина внесёт свою лепту в укрепление моего авторитета.
– Спасибо, – поблагодарила от души и вновь робко предложила: – А теперь уйти можно?
На его лице эмоции проносились одна за одной, будто он боролся с внутренним демоном, так некстати ожившим. Только спустя несколько минут, он решился озвучить мучавшие его мысли:
– Мне кажется, или вы несколько изменились, мисс Элена?
От те раз, не в бровь, а в глаз!
Внутри всё сжалось от страха, а язык будто онемел. Заметил-таки… Но ведь этого стоило ожидать, я, увы, никогда не отличалась особыми актёрскими талантами. Впрочем, надежда на Гришины поисковые способности и, следующее за ними скорое возвращение, не дают мне сказать всё, как на духу.
– О-о-о-о… я… несколько пересмотрела свои жизненные ценности.
И не солгала вроде, но и правду не сказала.
– Да-а-а? – протягивает с явной насмешкой. – И что, позвольте спросить, сподвигло вас на это пересмотрение?
Это что это? Он насмехаться вздумал надо мной? Подобралась, неосознанно бросая вызов начальству, и промолвила:
– Не что, а кто, – поправила деловито. – Вы, конечно же.
Глаза его округлились и едва не выскочили из орбит, а я не без удовольствия добавила:
– Ваша речь в лечебнице произвела на меня неизгладимое впечатление, так что я решила не искушать судьбу и встать на путь истины.
Успела заметить разочарование, мелькнувшее во взгляде, но так и не поняла, откуда оно взялось и к какой части моего признания относилось.
– Идите, – через минуту буркнул он, и я без промедления выпорхнула из кабинета.
Пронесло…
«В этот раз», – подсказала, чуявшая неприятности пятая точка, и я, подумав, согласилась с ней.
Дальше день проходил вполне сносно. Я пообедала без особых приключений и даже умудрилась разговориться с уборщицей, что после нашествия студентов стирала со столов. Женщина средних лет, судя по всему, не очень-то вникала в местные сплетни, так что относилась ко мне без явного презрения, что радовало.
Тяжело это, когда тебя ненавидят, а ты и знать не знаешь, за что именно.
Так вот, от неё я узнала, что самое лучшее время для прогулки по приглянувшемуся мне парку, вечер, когда у студентов полным ходом идёт время для выполнения заданий. И что погода скоро испортиться, стихийники вновь что-то напортачили с экспериментами. И что у булочника мистера Зарая новые вкусные пирожные появились, их непременно стоит попробовать. Она говорила много, часто перескакивая с мысли на мысль, но я хоть немного вникала в то, что происходило вокруг.
На самом-то деле интересы и тревоги были вполне обычными – мода, погода, политика, недовольство бытовухой. Ничего особенного я не услышала, а потому в конце концов сбежала к себе в комнату и принялась расхаживать из угла в угол.
Пора бы уже хоть какие-то выводы сделать…
Элена дама гулящая, это я ещё в первый день перемещения узнала, но что её ненавидели все вокруг, ну кроме разговорчивой уборщицы, меня удивило до крайности. Это какой же сумасшедшей надо было быть, чтобы оттоптать больную мозоль всем, до кого только можно было дотянулась? Нет, и среди моих знакомых были таки экземпляры, которые умудрялись разругаться даже с теми, кто отродясь голос не повышал, но всё же… Кажется, Элена переплюнула и их.
