– Что значит «пустяками»? Ты хоть понимаешь, что с этим не шутят? Если запустить лечение, то ты можешь навсегда лишиться силы! Рассказывай, немедленно!
Я ожидал, что она сейчас же огласит страшный диагноз, но вместо этого Элена зажмурилась, вжала голову в плечи и протараторила:
– Никакой силы я не лишусь, и никаких проблем со здоровьем у меня нет! Больше вам скажу, я не Элена вовсе!
Как это – проблем нет? Как?
И она не..? Что?!
Елена Митинкина
Ну вот, я это сказала…
Лучше бы молчала, честное слово! Вон как глаза у него округлились, того и гляди из орбит выскочат, а мне потом отвечай за нанесённое увечье.
В мыслях, да и не только в них я вновь городила ерунду. Да и как не городить, когда тут такое твориться? Сначала ни с того, ни с сего целуют меня, потом рычат и шерстью покрываются. Нет, я догадывалась, что у каждого имеются свои недостатки, тем более у такого видного мужчины, как Закари, но, чтобы они были такими… явными? Это в моего голове никак не желало укладываться.
Теперь вот вновь трясут за плечи, пытаясь вырвать правду. А я взяла и сказала её, и судя по реакции – ждали от меня совсем другого.
Простите, за что купила, за то и продаю. Вот так вот.
Руки на моих плечах ослабли всего на мгновение, потом с силой сдавили нежную кожу так, что наверняка останутся следы.
– Что значит – ты не Элена? – Вдруг просипело начальство вместо крика.
А я лишь поморщилась, не рискнув вырываться из слишком сильных объятий, и покорно повторила:
– Я не Элена. Точнее тело-то её, а вот душа – моя.
– Моя – это чья? – Обманчиво спокойно поинтересовался нависавший надо мной мужчина. Но я нутром почуяла, что спокойствие это не отольётся мне ничем хорошим. А потому торопливо попросила:
– Вы только больше не зверейте, пожалуйста, а я вам сейчас всё-всё расскажу.
Не стоило мне ему сдаваться, ой не стоило. Подумаешь, нетерпеливая какая! Могла бы и подождать Гришу, ничего бы со мной особенного не случилось. И странные явления в виде голоса в голове тоже как-нибудь пережила бы. Оно всё не так страшно, как смотреть в глаза напротив, в глубине которых проглядывается животный взгляд – пробирающий до дрожи.
Ректор рвано выдохнул, потом так же через силу вздохнул, и с трудом отцепил свои клешни от моих рук. Дышать стало свободнее, хотя бы отчасти.
– Я вас слушаю! – Сухо бросил мужчина и отошёл от меня.
Что ж… Меня не сожрали незамедлительно. Это хороший знак. Наверное…
Несмотря на то, что Закари сделал добрых четыре шага в сторону, всё равно совсем не маленькая комната показалась ещё более тесной. И душной, и неуютной, и вообще… Дело, конечно, не в гостиной, и даже не в повисшей неловкой тишине, беда была в мужчине, который не сводил с меня слишком внимательного, можно даже сказать, хищного взгляда.
Он предоставил мне свободу, но кому, как ни мне знать, что свобода эта относительна? И стоит мне попытаться сбежать, меня тут же поймают, и… Вот после этого «и» вообще не хотелось ничего додумывать, ибо чревато для психики. А психику я свою ценю, люблю и временами даже лелею.
– Вы не подумайте ничего такого, – начала издалека, сразу пытаясь обозначит, что моя роль в сложившейся ситуации совершенно невинна. – Желаний я никаких не загадывала и душу никому не продавала, да что там, я за всю жизнь ни о какой магии и не мечтала. Даже в детстве. Просто однажды я уснула в своей квартире, а проснулась в аудитории полной студентов.
Замолчала. Давая и себе передышку, и молчаливому собеседнику время на переваривание услышанного. А судя по скривившейся физиономии в голове у него кипела нешуточная работа.
– Когда это случилось? – Словно на допросе уточнил господин ректор.
И я вздохнула. Вложив в этот вдох, как можно больше покаяния.
– Помните, профессор Элшар в окно лечебницы залез? – Взгляд начальства потемнел, всего на мгновение, но я заметила, от чего неосознанно обхватила себя руками. – Так вот, в тот день я и очнулась здесь. В этом теле.
– Почему сразу не признались?
Вот ведь… Интересный он человек. Или не совсем человек. Не жил он в нашем продвинутом двадцать первом веке – там ведь столько книг с прямо-таки подробными инструкциями про тех, кто попал в другой мир. Там чёрным по белому написано, что признаваться в своём попаданстве вот так с ходу нельзя – хорошо, если просто убьют, а если пытать надумают, приняв за вражескую шпионку или за посланницу бездны? Что тогда? А если вспомнить фильмы – с красочными спецэффектами… У-у-у-у… Тут даже закалённый мозг не выдержит, а я так и вовсе от страха разрыв сердца заработаю.
Утрирую, конечно, но лучше так, чем верить в розовых единорогов и всеобщую любовь к переселенцам.
– Почему, почему, – проворчала, пряча взгляд. – А откуда я знала, как вы ко мне отнесётесь? Может взяли бы и выбросили из того самого окна, во избежание, так сказать, всяких неприятностей.
Поджала губы и смело посмотрела на хмурящегося мужчину.
Помолчали. Продуктивно так. Потом меня огорошили вопросом:
– А сейчас почему решились сказать правду? Неужели думаете, что теперь мне что-то помешает выбросить вас из окна? Во избежание, так сказать, нежелательных последствий?
Последним предложением он явно пытался меня задеть. Даже тон голоса спародировал и губы точно так же поджал, ожидая моего ответа.
Я же… Просто-напросто растерялась. Нет, гарантий у меня никаких не появилось, я просто знала, прямо-таки была убеждена, что этот человек со звериной натурой, не обидит меня. Чёрт его знает, откуда эта уверенность взяла, но засела крепко.
– Сейчас, – произнесла и запнулась. – Сейчас решилась, потому что устала, потому что домой хочу, – на этих словам глаза Закари вновь опасно блеснули, и я куда тише добавила: – Потому что здесь всего лишь первый этаж и, падая, я не покалечусь.
Последнее явно не стоило говорить, но уж очень нервы у меня расшатались, так и подбивали на какую-нибудь глупость.
С минуту точно длилась тишина, а потом господин начальник совершенно беспардонно рассмеялся. И не как-нибудь там тихонечно, а по-настоящему, оглашаю всю комнату и наверняка пытаясь разбудить соседей. Он запрокинул голову к потолку и хохотал без остановки, так что я даже залюбовалась им – таким искренним и настоящим. Без всякой строгости и игры в великого начальника.
– Действительно, – когда перестал смеяться и отдышался, произнёс миролюбиво, – Первый этаж – весомый аргумент.
И вновь улыбнулся, только улыбка эта быстро погасла, потому что он как-то зловеще, во всяком случае, мне так показалось, пробормотал:
– И что мне теперь с тобой делать?
«Если б я ещё знала…» – Подумалось горестно, но вслух озвучивать собственные мысли не стала. Лишь нервно сцепила руки в замок и принялась ждать вынесение приговора.
