Часть 1. Десять лет назад
ПРОЛОГ
ЛИНА
Моя бабушка однажды сказала мне, что духи-маниту могут страдать от одиночества так же, как люди. Тогда они выходят из земли, воды или спускаются с неба и посылают людям свой Зов.
Человек, услышавший Зов, может принять маниту как часть своей души. Он отдает Духу часть своего сознания, получая взамен силу и мудрость своего покровителя. Сильный маниту может даже подарить способность оборачиваться животным, рыбой или птицей. К людям моего племени обычно приходили койоты и красные волки, реже лисы, а бабушка была пустельгой.
В детстве я мечтала, что однажды тоже стану птицей, но бабушка говорила, что мое желание опасно. Птичий дух трудно удержать в теле, он всегда будет рваться на свободу и однажды не захочет возвращаться к своему хозяину.
А еще она говорила, что маниту всю жизнь ищет себе пару, и счастливы будут те люди, чьи человеческие и животные сущности узнают друг друга и объединятся. Но духи тоже могут ошибаться. Поэтому не торопись отвернуться от человека, которого возненавидишь всей душой, учила бабушка, ведь ненависть может оказаться обратной стороной любви. Они не существуют друг без друга, как нет света без тени и жизни без смерти.
Иногда, чтобы найти друг друга, духам не хватает одной человеческой жизни, и потому наберись терпения, девочка моя, говорила бабушка.
Никто из нас еще не знал тогда, что я встречу Вилда ванХорна, когда мне исполнится семнадцать лет.
Глава 1
ЛИНА
После городков Великих Равнин, затерявшихся среди бескрайних полей пшеницы, после умирающих поселков, цепочкой протянувшихся вдоль границы пустыни Мохаве, Лобо-дель-Валле казался ярким и нарядным, как кружевная салфетка посреди круглого стола, накрытого зеленой скатертью.
Низкие белые палисадники вдоль затененных липами нешироких улиц, белые двухэтажные домики с верандами, куда с наступлением прохладных мятных сумерек выбирались посидеть в гамаках и плетеных креслах их владельцы — механики, булочники, мясники, мелкие клерки.
Кирпичные особняки с опоясывающими весь дом на уровне второго и третьего этажей галереями, ажурные чугунные ворота и ограды, за которыми в обманчивом покое прошла жизнь не одного поколения финансистов, лесопромышленников и горнозаводчиков.
Три светофора на главной улице Глен-Бэй-стрит: перед банком, у въезда на Круглую площадь и через два квартала от нее, где начиналась идеально прямая дорога, ведущая к Логову.
И, наконец, само Логово.
Человеку, не знакомому с местным обычаями и нравами, достаточно было один раз увидеть это поместье, чтобы понять: в округе Сонора есть только один король, и это глава семьи ван Хорн. В городе ван Хорны владели банком, торговым центром и несколькими офисными зданиями, а за его пределами большей частью земли в долине, виноградниками на южных склонах горного хребта Скагит, реликтовыми лесами на западе и самими горами до водораздела.
Когда-то эти горы полностью принадлежали нам, койотам-пайютам, но первые ван Хорны, пришедшие сюда сотни лет назад постепенно, по клочку выкупали их у моих предков — за бусы, одеяла, ружья и огненную воду. Сначала нас оттеснили вглубь каньонов, а затем просто посадили на повозки и отвезли туда, где начинается пустыня Мохаве — только камни, только пыль и песок, до самого горизонта.
И все же, какими бы безжизненными на первый взгляд ни казались те земли, они были густо населены духами погибших деревьев, высохших рек и вымерших животных. Мои предки научились принимать Силу не от одного, а от трех-четырех маниту, чтобы находить воду глубоко под песком, охотиться вместе с орлами и выращивать сорго на засушливых и засоленных землях.
Шаманы, получившие Силу от Солнца и Луны предсказали, что однажды мы обязательно вернемся в Сонору. Так оно и случилось.
Когда истощились серебряные рудники в горах, а сосновые леса у подножия Скагита были вырублены почти целиком, Вилд ванХорн-Старший заключил с вождями койотов новый договор. Мы вернулись на места прежних стоянок и к могилам отцов, но с этого дня должны были платить за право жить на земле своих предков. С той поры прошло сорок лет и теперь из всех ван Хорнов осталось лишь двое — Вилд Младший и его мать, Элис ван Хорн Говард.
* * *
Трудно было поверить, что в тихом Лобо-дель-Валле живут потомки волков, тех самых белых волков, что пятьсот лет назадна своих больших кораблях причалили к западным берегам нашего континента, и шакалов, мигрировавших на север из Абиссинии и стран Магриба. Были еще, и в немалом количестве, выходцы из Ацатля, которые рассказывали, что их предкикогда-то получали Силу от духа ягуаров, но что теперь осталось от тех ягуаров? Одни сказки.
В их белых домиках теперь пахло яблочными пирогами, корицей и ванилью, маисом, бобами и шоколадом, а хозяева этих домов напрочь забыли запах оленьего следа среди папоротников, тепло недавно покинутой кабаньей лежки и сладость свежей крови.
Похоже, духи давным-давно махнули рукой на этих неженок. Действительно, что взять с людей, которые не хотят видеть во сне ни оленя ни змею, потому что верят только в Силу денег. Чем больше у них денег, считали они, тем несокрушимее Сила. Тем, кто не смог накопить достаточно, чтобы переселиться в особняк с колонами на набережной Баттери или в респектабельный Френч Картье, оставалось только верить в написанный на бумаге Закон и не переходить дорогу сильным.
Неудивительно, что я замерла и насторожилась, едва переступив порог Логова. Это случилось после двух месяцев пребывания в поместье — в первый и единственный раз в моей жизни. Здесь пахло волком, и след его был совсем свежим, не затоптанным мягкими туфлями горничных или ботинками дворецкого.
Я перевела недоверчивый взгляд на маму:
— Ничего себе.
Как случалось очень часто, она поняла меня без лишних слов:
— Вот именно. Поэтому не топчись без дела и вообще постарайся не попадаться хозяевам на глаза.
Могла бы и не предупреждать. Мою задачу несколько затрудняло отсутствие привычных на юге галерей для слуг вокруг дома, но строители Логова позаботились о сохранении покоя его хозяев и обустроили две черных лестницы в торцах здания. Темноватые и узкие, они тем не менее вполне годились для снующих вниз и вверх со стопками полотенец и белья горничных.
Я беззвучно присвистнула, глядя в узкий колодец, окантованный металлическими перилами. Мама была права, уговорив Марию Риверу, свою напарницу, остаться дома и вплотную заняться лечением ноги. Побегайте денек с растянутыми связками по этим высоким и крутым ступеням, и инвалидность на месяц вам обеспечена.
Мария не раз выручала маму, и она же порекомендовала нас ван Хорнам, так что просьба вымыть вместо нее несколько ванных комнат и вынести из спален грязное белье не испортила мне настроения ни на минуту.
