— Сейчас мне некуда идти, — тихо сказала она. — Подожди до июня.
До июня я уже десять раз сдохну. Или прикончу кого-нибудь. И да, она не врала. Ей действительно некуда было идти. У нее не было никого, кроме сестры, матери, Роба и соплеменников в трейлерном парке у подножия Скагита.
Был ли я сволочью? Еще какой. Я собирался в один день лишить ее надежд на лучшую жизнь, на любящего мужа, на любимую работу… На работу, прежде всего. Я видел, сколько сил она вкладывала в свои исследования. Как будто от этого зависела ее жизнь.
Дальше у нее не будет ничего — ни колледжа, ни денег, ни детей, которых Роб учил бы играть в футбол. Она стояла на краю обрыва и смотрела на осыпающиеся из-под ног камешки, а я нетерпеливо подталкивал ее в спину.
— Думаешь, можешь отказаться?
Она все еще не понимала, как далеко я готов был зайти.
— Конечно, могу. Ты ничего мне не сделаешь.
Покахонтас уже не скрывала своей ненависти. Зря старалась, милая. Вряд ли кто-то мог ненавидеть меня сильнее, чем я сам.
— Могу, детка. Это будет так просто, что даже не интересно. — Она смотрела на меня, чуть приоткрыв губы. Наслаждайся, Джокер ван Хорн. Пришел твой звездный час, мать его. — Я уволю твою мать. — Судя по тому, как окаменело ее лицо, она поверила сразу. И правильно. — А затем прослежу, чтобы она не смогла найти работу. Не только в городе. Во всей Южной Конфедерации. — Я не блефовал. Это действительно было просто. Как два пальца обоссать.
Лина моргнула, словно пробуждаясь ото сна. Затем облизала губы:
— Нет…
— Да, детка, да. — Пусть ей будет сейчас больно, как и мне. — Рассказать, что будет, если вернешься к койотам?
Убедить отчима не продлять договор аренды земли с вождем краснокожих будет сложнее, но у меня имели кое-какие козыри против него, и я готов был их разыграть. Впрочем, убеждать Покахонтас мне не пришлось. Умница, сообразительная девочка.
Она медленно подошла к стулу и села. Положила свои вещи на колени, но они соскользнули и упали на пол. Тишина давила бетонной плитой.
— Позволь мне закончить школу.
Лина не просила. Она словно давала мне последний шанс не совершить ошибку. Блять, какой же она казалась красивой. Надо было поскорее от нее избавиться. Я покачал головой.
— Нет, — ответил я и пошел к двери. — Завтра. Можешь рассказать, кому хочешь — Робу, помощнику шерифа, любой собаке. Мне плевать. Только убирайся отсюда.
Покахонтас не ответила. Она снова смотрела куда-то мимо меня, и я знал, что расстался с последним шансом увидеть, что же отражается в ее глазах.
И все же, трусливо пискнула где-то в глубине души совесть, я обошелся с ней не до конца плохо. Ладно, завтра я прибавлю на ее чеке еще один ноль, хотя не смогу рассчитывать даже на самое короткое «спасибо».
* * *
На следующий день я просидел в библиотеке до самого обеда. Когда часы пробили два, я разорвал чек и отправил бумажные лепестки в корзинку для мусора. Странно, почему я надеялся, что Лина придет?
У этой нищей скво, дочери прислуги гордыни хватило бы на трех таких миллионеров, как я. Если в аду мы окажемся на одной сковородке, скучать нам не придется.
Уже за дверью библиотеки я зачем-то спросил себя, сможет ли Покахонтас когда-нибудь простить меня? От этой мысли ноги внезапно ослабели настолько, что мне пришлось прислониться к стене.
Или мне придется ради ее прощения проползти на коленях всю страну от побережья до побережья? Думать об этом сейчас не было сил.
ЛИНА
Я проснулась за минуту до звонка будильника. В один миг из-под сомкнутых век ускользнули образы никогда не виденных мной людей: рыжего веснушчатого парня, улыбающегося мне поверх опущенного стекла из салона старенького форда, старухи из народа пуэбло, открывающей мне дверь из грубо обтесанных досок, склонившегося над горкой перламутровых бусин мужчины из навахо, старика кроу с костяной свирелью в заскорузлых от тяжелой работы руках и многих других.
Холодный душ прогнал остатки сна вместе с желанием обнять подушку и поплакать. На полу ждал собранный еще вчера рюкзак. На столе лежал кошелек на шнурке — его я собиралась спрятать под рубашку. Все-таки хорошо, что я так и не купила машину — на полгода, как минимум, я буду избавлена от головной боли из-за поисков заработка.
Джинсы, несколько маек, кеды, самые ценные талисманы и тетради с записями — путешествовать я собиралась налегке. Если что-то и удерживало меня в Лобо-дель-Валле, то уж точно не барахло.
Оставлять прощальные письма тоже не имело смысла. Маме, сестре и Робу я позвоню с дороги. Конечно, это будет нелегкий разговор, но мне казалось, таким образом я смогу сохранить иллюзию, что меня не выкинули из Соноры, что я ушла сама, сделав собственный выбор. В этот трудный момент моей жизни гордость была моей единственной опорой, и я не собиралась отказываться от нее.
Предутренний розовый сумрак был наполнен ожиданием рассвета. Не выдержав, я оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на Логово и крышу дома прислуги, почти скрытую разросшимися деревьями мимозы. И ничего не увидела.
Туман снова сыграл со мной одну из своих шуток. На своем привычном месте не было ни Логова ни дома. В серой колеблющейся мгле по колено в «молоке» бродили белые лошади. Они опускали морды в росу, встряхивали гривами и фыркали в ответ на звучавшие откуда-то издали гортанные крики.
— Секвойя… Джеронимо… Красное Облако… Зорянка… Си Танка…
Я ждала, прислушиваясь, назовут ли мое имя. Нет, меня никто не звал.
— Лина…
— Ой! — Я чуть не подпрыгнула и повернулась к стоявшему у меня за спиной Алфредо. — Ты что здесь делаешь?
Он смотрел на меня со своей обычной улыбкой, немного печальной, слегка ироничной.
— Собиралась уйти не попрощавшись?
— Вообще-то, это не «прощай». Скорее, это «не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь вообще».
Призрак положил ладонь на грудь:
— Мое мертвое сердце говорит: увидимся обязательно.
— А мое, пока еще живое, вот-вот разорвется от боли. — Притворяться перед Алфредо я так и не научилась. — Давай я уйду поскорее, пока еще могу.
Он кивнул, но не отстал. Просто пошел рядом.
— Ты особенная девушка, Лина, — тихо сказал он. — Ты никогда не расстанешься с теми, кто тебе дорог. Даже смерть для тебя не преграда. Поэтому не печалься ни о чем, эта разлука не навсегда.
Вот умел он сказать нужные слова в нужный момент.
— Спасибо тебе, Алфредо. Ты мой самый лучший друг.
Алфредо смущенно хмыкнул и тут же добавил совершенно спокойным и деловым тоном:
— Вообще-то, мы здесь не просто так.
— Мы? — Удивилась я и только тут заметила плывущую за нами сизым облачком неразлучную троицу: Клото, Лахесу и Атропу.
