Надо же, вот и обо мне вспомнили. Оба призрака смотрели на меня: Эйбелин с надеждой, Алфредо оценивающе.
— Насколько я успел заметить, вы ведь не из слабонервных, юная леди?
Я пожала плечами. Действительно, в моей душе сейчас не оставалось места ничему, кроме сочувствия и печали. И вообще, как можно бояться привидений, таких милых, испуганных и растерянных?
— Моя бабушка говорила: зачем трепать собственные нервы, когда вокруг полно чужих?
— Очень рассудительная женщина, — одобрил Алфредо. — Я с ней еще не знаком?
— К счастью, нет. Она жива и здорова.
— Прекрасно. У вас разборчивый почерк?
Странный поворот беседы, но я снова сделала вид, что принимаю все происходящее как само собой разумеющееся:
— Вполне. Что нужно написать?
— Записку для мистера Кларка. Где вы храните перо, бумагу и чернила, Эйбелин.
Та бросилась к секретеру и по привычке потянулась к его выдвижной полке. Как и следовало ожидать, ничего не получилось. Я подошла ближе и помогла ей. Письменные принадлежности обнаружились в верхнем ящике, стул стоял рядом у стены.
— Так что писать? — Повторила я.
— Что-то убедительное. Чтобы мистер Кларк поверил, что записка продиктована его женой, и что это не чья-то злая шутка. Что бы вы хотели передать своему мужу, Эйбелин?
— Ну… — ее мозг лихорадочно заработал, — пусть на ужин разогреет мясную запеканку, она в гусятнице в холодильнике…
— Тааак, — брови Алфредо полезли на лоб, но его голос не лишился и доли доброжелательной заинтересованности. — Что еще?
— Все его рубашки я перестирала и погладила, но на синей нужно пришить пуговицу на манжете…
— Вы пишете, Лина? — Спросил Алфредо.
— Да. Диктуйте дальше.
— И пусть отнесет Минни Джексон «Пятьдесят оттенков серого». Я брала книгу всего на три дня. Она в кладовке за банками с земляничным вареньем.
Я подняла голову и, не сдержавшись хмыкнула. А смущенная Эйбелин пояснила:
— Что поделать, если мистер Кларк признает только серьезную литературу. Приходится как-то выворачиваться.
— А что это за «Пятьдесят оттенков»? — Заинтересовался Алфредо.
— Да так, — я решила выручить миссис Кларк, — был бы вообще чистой ванилью, если бы не пара эротических сцен. Короче, совсем не маркиз да Сад и далеко не фон Захер-Мазох.
— Я бы почитал, — протянул Алфредо. — С чтением у нас совсем беда, разве что в городской читальне из-за плеча студентов. Ничего интересного, одним словом. Если бы в «Иллюзионе» не крутили бы время от времени фильмы с Мэй Уэст и Амо Ингрэм
[6] я бы, наверное, с ума сошел от тоски.
— Значит, джентльмены действительно предпочитают блондинок? — Сквозь печаль и сочувствие у меня начало просачиваться ехидство.
— Я бы попросил, юная леди, — с видом оскорбленного достоинства выпрямился Алфредо. — Джентльмены предпочитают толстых блондинок. Вы все записали?
Я склонила голову над листком бумаги, перечитывая ровные строчки. Что здесь могло быть такого важного? Ни «я люблю тебя», ни «прости, дорогой».
— Тогда добавьте постскриптум: завтра в три часа пополудни приходи по адресу Бьютик-стрит, 35. Спросить Амнерис.
— Какую еще Амнерис? — Эйбелин возмущенно уставилась на Алфредо.
— Потомственная гадалка и предсказательница, — нимало не смутившись пояснил тот. И процитировал: — «Ваша связь с миром мертвых. А так же снятие порчи, сглаза и возврат мужа в семью». Лина, вы нам тоже понадобитесь.
— Завтра в три я не смогу. Завтра у меня первый учебный день.
Миссис Кларк только успела открыть рот, как была вынуждена его захлопнуть.
— Хорошо. Пишите: сегодня в девять вечера. Вы не боитесь темноты, Лина?
— Нисколько. — С тех пор как в моей душе поселилась Сэлели, количество моих страхов заметно поубавилось. — Только зачем я вам?
Алфредо тяжело вздохнул, похоже, он немного подустал от женских слез и вопросов.
— Затем, что Амнерис просто старая мошенница и жулябия. На самом деле она нас не видит и не слышит, только дурит клиентов. Вот ее мать и бабка были настоящими талантами.
— И чем же я тогда могу помочь? Ведь можно просто позвонить ей и сказать, что следует передать мистеру Кларку.
— Ох, он такой недоверчивый, — подала голос Эйбелин.
Не отвлекаясь на новые утешения, Алфредо пояснил:
— Ваша задача, Лина, уговорить Амнерис предоставить нам на время ее тело.
— Что-о-о?
— Вы знаете что-нибудь о вселении призрака в человека?
Еще бы я не знала:
— Это суеверие, Алфредо. Совершенно антинаучное и не имеющее под собой никаких оснований. На самом деле душа человека может соединиться с духом-маниту. Дух является проводником Силы, он приходит к человеку в виде животного или рыбы или птицы или змеи. Но человек должен принять дух добровольно. А все эти байки о проделках привидений — полная туфта.
Мужчина кивнул, словно только что заметил нечто очевидное:
— Ну, конечно. Вы же из койотов? Я так обрадовался нашему знакомству, что упустил из виду вашу внешность.
Вот интересно, как можно упустить из виду мою бронзовую кожу и длинные черные косы с вплетенными в них амулетами на кожаных ремешках?
— Значит, койоты все еще общаются с духами природы?
Конечно общаемся, иначе бы мы просто не выжили ни в пустыне, ни в опустевших лесах на склонах Скагита. Но поддерживать беседу на эту тему я не собиралась, да Альфонсо и не настаивал. Может быть, он и был при жизни бутлегером и гангстером, но после смерти держался настоящим кавальеро.
— Открою вам один секрет, — сообщил он. — Призраки могут входить в тело человека. И это совсем просто сделать… — я вспомнила наше с Эйбелин столкновение в дверях и невольно поморщилась. — Да, не очень приятно, причем для обеих сторон, но не наносит ни малейшего вреда здоровью. Вы придете, Лина?
Я перевела взгляд на Эйбелин — она смотрела на меня с надеждой — и кивнула головой.
— Конечно, приду. Я сделаю для вас все, что смогу. — Я не могла обнять эту женщину, чтобы выразить ей свое сочувствие. Но могла сделать нечто более важное — помочь ей встретиться с сыном. — Я буду ровно в девять.
Сегодня мне однозначно было не до пирожных.
Глава 3
ЛИНА
Зато я испекла булочки с корицей.
Осознание нереальности всего происходящего накатило, как только я переступила порог нашего дома. Гибель женщины на моих глазах, не выключенный газ, Алфредо, спрятанные за банками варенья «Пятьдесят оттенков»… Как-то не так я представляла переход человека за грань жизни.
