Мы перебрались за столик за колонной и сделали по первому глотку того самого Монтраше. Если честно, настоящим ценителем вина я так и не стал. Лучше виски может быть только виски. Имею мнение — хрен оспоришь.
— Нам не надо ждать санитаров? Что-то официант странновато на нас поглядывает.
— Он ягуар, — Лина откровенно наслаждалась вином, — и все отлично понял. Ммм… — она даже зажмурилась, сделав новый глоток. — Ты не представляешь, какое седло барашка я могу приготовить к такому вину.
Итак, Генри, Лина и даже официант в курсе, что сейчас произошло. Один я тут сижу, как дурак. С Монтраше, блять.
— Может, и меня просветишь?
Конечно, она все объяснит. После этого маленького скандала Покахонтас выглядела как кошка, налакавшаяся сливок.
— Скоро я найду колдуна. Уверена, это тот самый, что когда-то надел на тебя ошейник.
А вот теперь мне самому захотелось как можно скорее увидеть этого чертова колдуна.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Понимаешь, волк твоего отчима давным-давно издох. Ты ведь почувствовал, как от него несет тухлятиной?
Так вот, что за запах исходил от Генри. Для него же лучше самому потерять нюх.
— И?
— Ни один уважающий себя шаман или колдун не станет связываться с таким отребьем. Убить своего духа намного хуже, чем просто быть человеком. Так что можно сделать вывод, что тот колдун уже выполнял заказы твоего отчима и ненавидит лично тебя… — Она взглянула на меня вопросительно, но я лишь пожал плечами. Не припомню, чтобы я ссорился с койотским колдуном в возрасте десяти лет. — … или твою семью.
А вот это вполне возможно. Учитывая, что ван Хорны нажили первые миллионы на крови изгнанных со своих земель койотов, а я пользовался плодами грабежа и извиняться за это не собирался.
— Но к чему был этот спектакль?
— Колдуну, чтобы направить стрелу, нужно получить что-то от своей жертвы. Волосы, или слюну. Я решила дать кровь. Все-таки плеваться в таком роскошном месте… — она обвела взглядом обитые шелком стены и обюссонский ковер размером с половину федерального округа, — … я сочла неприличным.
— Подожди, — от волнения я сунул пальцы в волосы и с силой помассировал затылок, — ты хочешь сказать, что теперь он попробует убить тебя? Ты сознательно подставилась под удар?
Лина пожала плечами, словно мы тут о цветочках разговаривали:
— Или тебя или меня. Во всяком случае, мы заставим его высунуть нос из норы. Я уверена, он где-то рядом.
— Так!
Я выгреб из бумажника всю наличность и швырнул пачку купюр на стол. Это должно было покрыть наш счет вдвойне. Затем схватил Лину за руку и поволок к выходу.
— Куда ты меня тащишь?
— Домой! — Рявкнул я.
Во всяком случае, там есть хоть какая-то иллюзия защиты — ее поделки и картинки. Но перекинуть дуреху через колено и как следует всыпать ей по заднице хотелось нестерпимо.
— Можно не торопиться. — Лина с самым светским видом расположилась на заднем сиденье нашего автомобиля и глотнула вина прямо из горлышка. — Будешь? — Протянула бутылку мне.
Вся злость ушла стремительно, как вода в песок. Эта зараза, похоже, была уверена, что полностью контролирует ситуацию. Даже вино успела с собой прихватить.
— Оставь для барашка. — Она послушно опустила руку с бутылкой, а я смотрел на нее с улыбкой. И не мог насмотреться. — Ты знаешь, что Покахонтас это не имя, а прозвище. На самом деле ту койотскую принцессу звали Матоака.
Лина кивнула головой. Она тоже улыбалась.
— А ее прозвище означает…
— Проказница. Шалунья. Зла на тебя не хватает.
На самом деле, злиться на нее было невозможно. Не понимаю, как это у меня получалось десять лет назад?
* * *
Лина сдержала слово. Через два часа из кухни до второго этажа поднялся такой мясной аромат, что я пошел на него, как на звук дудочки крысолова. Я и до того, пытался поучаствовать в процессе: просто было чертовски приятно видеть Лину такой оживленной, раскрасневшейся, в фартуке нашей кухарки (как раз два раза обернуться). Но на мое предложение отыскать блендер, меня наградили таким презрительным взглядом, что я предпочел спрятаться в библиотеке. Оказывается, чтобы получить правильный вкус, специи, горчичные зерна и чеснок надо перетереть в ступке. Так бы сразу и сказала.
Вина осталось как раз по бокалу на каждого.
— Ешь как следует. — Лина подложила мне на тарелку еще кусок. И себя тоже не забыла. — Силы нам еще понадобятся.
— Что ты будешь делать, если он пустит новые стрелы?
— Верну их обратно. Сначала несколько, чтобы найти его. Они поплывут по ветру к своему хозяину, а я полечу за ними.
— Полетишь?
— Конечно, ведь мой дух — птица.
Так вот откуда в ней это неистребимое свободолюбие.
— Потом мы поедем к нему.
У меня даже кончики пальцев закололо от предвкушения хорошей драки. Вот только…
— Лина, ты не поедешь. Назовешь мне место и будешь ждать здесь. Я сам разберусь.
Она нахмурилась и тряхнула головой:
— Нет. Ты не убийца, Джокер. — Милая, ты плохо меня знаешь. — Мы поедем вместе, и я верну ему остальные стрелы. Самые большие.
— То есть ты решила убить его сама?
Что-то этот план нравился мне все меньше и меньше. Нет, в мужские разборки я женщину не допущу. Но Лина продолжала хмуриться:
— С ним случится только то, что он пытался сделать с нами. Это справедливо, и духи нас не осудят.
Ладно, посмотрим, что у нее получится. Но если что-то пойдет не так, я получу возможность сделать все по-своему. То есть правильно.
Оставшаяся часть ужина прошла в молчании. Лина, похоже, полностью погрузилась в свои мысли, только время от времени поглядывала за окно на белую луну. Полнолуние.
… Над землей большая плошка
Опрокинутой воды…
Иногда по бледному диску пробегала легкая рябь, и тогда я невольно сжимал челюсти, чтобы сдержать рвущийся из горла то ли плач, то ли стон.
Успокаивало только присутствие Лины. Внезапно она посмотрела на меня поверх своего бокала:
— Что?
— Что? — Тупо повторил я.
— Ты как-то странно смотришь. Что случилось?
Ах, вот она о чем. Не знаю, как я смотрел. Просто думал, что готов сидеть с ней вот так до конца жизни.
— Не ожидал, что ты когда-нибудь будешь разговаривать со мной, как со старым приятелем. С тобой хорошо, Лина.
Она спокойно поставила бокал на столешницу.
— Скоро все закончится.
