Найди меня среди благословенных.
Крыло орла, подними меня над долиной…
Я нараспев читала древнюю молитву моих предков и словно сама растворялась в ее словах. Тяжесть вытекала из тела, как родниковая вода, и я поднималась все выше и выше. Я все еще находилась здесь, в небольшой комнате с узкой кроватью. Казалось, я и кровать не покидала, вот только потолок опускался на меня все ниже и ниже.
А потом тело опрокинулось, как перегруженное каноэ, и я зависла под потолком глядя вниз. Точно подо мной на пестром покрывале лежала девушка, на первый взгляд похожая на самого обыкновенного человека. А рядом, тесно прижавшись к ее ногам, пристроился огромный черный волк. Удивительно было видеть этого страшного зверя таким послушным и смирным, как собака. Одну лапу он положил поперек бедер девушки, и зубами прикусил рукав ее рубашки. Бока еле-еле вздымались от почти незаметного дыхания, зато глаза следили за мной, висящей под потолком, неотрывно и напряженно.
Пока, волк. Я взмахнула крыльями и сквозь обгорелые занавески выплыла в потоки весеннего воздуха. Множество волнующих запахов и звуков разом окутали меня. В кроне акации кого-то передразнивал дрозд, и мне захотелось посмотреть, где он спрятал свое гнездо. Но тут же меня отвлекла полевка. Ничего не подозревая, она сидела у входа в свою норку и чистила лапками усы. По земле скользнула тень коршуна, и мышь юркнула в нору, а дрозд замолк прямо посреди особенно замысловатого коленца.
Вдали сверкнула голубая искра, а чуть впереди еще одна, и я вспомнила о своих делах. Казалось, я могла бы догнать их несколькими взмахами крыльев, но дунул ветер, подхватил их и понес в сторону гор. Главное, не потерять стрелы из виду, и я, позабыв о мышах и дроздах, усердно замахала крыльями.
Честно говоря, не ожидала, что он прячется так близко. Дорога через перевал раздвоилась, и я поплыла над более узким рукавом, от которого ответвлялась уже едва заметная тропа. Она обрывалась на скалистом козырьке, нависшем над широкой пропастью.
Следов какой-либо переправы или моста с земли заметно не было, но немного покружив над широкой щелью, в которую затянуло огоньки, я нашла цепочку больших камней, по которым можно было спуститься вниз. Даже ловкий человек мог сделать это без серьезного риска, для одаренного духом-маниту спуск вообще не составил бы труда. И вел он к руслу пересохшей реки. Вешние воды уже спустились с гор, а до начала майских гроз оставалось еще достаточно времени, чтобы без риска разбить лагерь на сухой гальке.
Потянуло дымком, и я спустилась ниже. Так и есть. Небольшой костер, кучка заранее заготовленного плавника, ветхая от времени брезентовая палатка и одинокая фигура, сгорбившаяся над огнем.
— Духи воздуха, духи орлов и облаков, я не питаю злобы и ненависти к этому койоту. Я ищу только справедливости. — Мне не нужен был человеческий язык, чтобы произнести эти слова. — Верните злой подарок его хозяину, пусть к нему вернется то, что он послал людям.
Внезапно фигурка у костра повалилась на бок и скорчилась на земле. Смотреть на его страдания я не хотела.
Я снова слышала пение птиц, и шорох камешков, осыпающихся из-под копыт козы. А если посмотреть, что там, за дальней скалой? Может быть, удастся найти гнездо улара
[44] или увидеть, как цветет кизил?
Донесшийся по ветру волчий вой подействовал как пригоршня холодной воды. Воздух вокруг загустел, свертываясь в тугую петлю, захлестнул, спеленал крылья и потянул назад.
В маленькой комнате черный волк уже обеими лапами обхватил ноги девушки, а сам рыдал, задрав морду к потолку. Хватит, хватит, я все вспомнила. Возвращаюсь.
В распростертое на кровати тело врезалось что-то тяжелое, от груди к рукам и ногам прокатилась болезненная волна, я вздрогнула и открыла глаза.
Несколько судорожных вздохов, чтобы справиться с остановившимся дыханием. Затем тело потеплело, обрело гибкость и наполнилось ликующей силой. Получилось! Я справилась!
На животе лежало что-то тяжелое. Я опустила глаза и встретилась с исполненным тревоги взглядом. А еще в нем было одиночество, печаль и боль — все то, что когда-то давно превратило Вилда ван Хорна в Джокера.
— Ты в порядке? — Одними губами спросил Вилд.
— Еще как в порядке!
Широко улыбаясь, я запустила пальцы в жесткие темные волосы, и притянула его голову к своей груди. На секунду стало и радостно и страшно, а потом, я крепко зажмурилась и ухнула с обрыва.
* * *
— Лина…
— Что?
Я покачивалась в надежном теплом коконе. Что со мной произошло? Я все-таки не удержалась и нырнула в спящую куколку бабочки? Открывать глаза, чтобы проверить, кто так нежно баюкает меня, не хотелось.
— Лина, — лица коснулись теплые губы, затем еще и еще раз. Потом ухо опалило вдруг ставшее горячим дыхание: — А давай еще разик, а?
Давай, Джокер. Руки сами поднялись, чтобы обвиться вокруг крепкой шеи. Я сонно пробормотала:
— Давно я вернулась?
— Еще вечером.
А сейчас что, не вечер? Я широко открыла глаза и испуганно дернулась в постели. Окно спальни выходило на восток. Все те же вчерашние обгорелые занавески были пронизаны лучами утреннего солнца. Да и вообще в комнате многое изменилось. Матрас наполовину сполз с кровати, подушка и покрывало валялись на полу, по обе стороны кучей громоздилась скомканная одежда, мужская и женская вперемежку, а… а я сама лежала в чем мать родила, тесно прижатая к такому же голому Джокеру.
Впору было опрокинуться в обморок от страха, если бы… если бы он не был таким красивым. Ой, хватит на него пялиться, сейчас ведь соглашусь.
— Черт! Мы все проспали.
Возвратившаяся память ехидно напомнила, что спали-то мы как раз мало. Однако, усталости не чувствовалось, даже наоборот. А значит, хватит валяться. Нас ждут великие дела.
А заметалась по комнате, собирая свою одежду.
— Где мои трусы?
Джокер лениво повернулся и вытащил откуда-то из-под бока белую тряпочку.
— Хотел сохранить на память, но раз они тебе так нужны — вот.
— Отдай, фетишист.
Я выхватила трикотажный лоскут из пальцев тихо посмеивающегося Вилда и уставилась на него в полном недоумении. И как это одевать? От них же ничего не осталось.
— Лифчик в таком же состоянии, — предупредил Джокер.
Он все еще лежал на кровати, подперев рукой голову, и пялился на меня с самодовольным видом шаха Фарсийского посреди собственного гарема. Ладно, ругаться тоже будем потом. Все потом. Сейчас надо ехать к колдуну.
— Одевайся, — я швырнула в него ворохом одежды, а сама запрыгала на одной ноге, пытаясь попасть в штанину джинсов.
— К чему такая спешка? — Его трусы были в таком же состоянии, как мои, и я испытала чувство законного удовлетворения. — Иди в душ, а я пока приготовлю завтрак.
