Я попыталась сесть поудобнее. Все-таки притянутая к скобе рука выворачивала плечо и заставляла тело неловко переваливаться на левый бок.
— Дай-ка угадаю. — Предложила я очень вежливым тоном. Так разговаривали мамины соседки за чаепитием. — Ты собираешься сейчас поехать на Роузхилл…
— Обязательно, — заверила меня Хили. — Но сначала пошлю эти фото Джокеру. И добавлю пару слов от себя. Например, на сколько частей тебя разрежут, если он не ляжет под Нортона…
— Мне казалось, место под Нортоном уже занято, — очень сладким голосом перебила ее я.
— Не смешно, — огрызнулась она.
— Конечно, не смешно, — согласилась я. — Особенно, если учесть, кто меня тут запугивает. Да ты и таракана раздавить побоишься.
— Таракана не смогу, а тебя запросто.
Кажется, я не заметила в Хили некоторые глубоко скрытые таланты. Сейчас ее белозубый хищный оскал заставил меня поверить обещанию.
— Ну, ладно. — Я расслабленно откинула голову к стене. — Давай отправляй свои поганые фотки. Знаешь, что он ответит? Я тебе скажу — ничего. Ему на меня наплевать. Ты поставила не на ту лошадку.
— Наплевать? Ты уверена? — Хили потакала пальцем в экран и, глумливо ухмыляясь, прочитала: — «Где ты, Лина? Ты нужна мне. Лина, я тебя люблю. Я не могу снова тебя потерять. Лина, я сейчас все брошу и приеду за тобой».
Меня снова накрыло волной тепла, как недавно в моей спальне. А затем пришел страх. Нет, он не может сейчас уйти с Роузхилл. И дело здесь не только в земле койотов. Мужчина должен уметь отстоять наследие своих предков и отомстить своим врагам. Иначе он будет унижен, разрушен, растоптан. Я не позволю Говардам и Холбрукам сломить его. Никому не позволю.
— Чего ждем? — Поинтересовалась я у замершей Хили. — Посылай. Вилд сможет предъявить снимки свидетелям, состоится новый Совет, и знаешь что, Хили?
— Что?
— Бой как минимум перенесут, а как максимум Говарду засчитают техническое поражение.
Конечно, я блефовала, но эти фото не должны были уйти с моего телефона. Хили отвлеклась от экрана и, приоткрыв рот, несколько раз моргнула, как пластмассовая кукла. Мыслительный процесс давался ей с явным трудом.
— Ну, вы закончили ругаться наконец? — Поинтересовался Алфредо. — Что делать-то будем? Бой действительно вот-вот начнется.
Я вздрогнула. Действительно, время шло, и терять его было не в моих интересах.
— Мне нужен ключ от наручников. — Сказала я.
— А пин-код от моей карты не нужен? — Любезно поинтересовалась Хили.
— Можно подумать, у тебя там еще что-то осталось, — фыркнула я. Судя по внезапно побагровевшему лицу Хили, удар попал в точку. — Алфредо, действуй.
Он сделал шаг вперед и исчез. В ту же секунду Хили выпрямилась и выронила телефон. Сходство с пластмассовой куклой заметно усилилось. Почти не сгибая колен, она подошла ко мне и стала шарить в кармане своего голубого жакета от Шанель.
— Черт, пальцы не гнутся, — произнесла она приятным баритоном. — Не могу подцепить.
— Сядь рядом, — попросила я.
Зад Хили в короткой юбке опустился рядом со мной на битые кирпичи. Я потянулась к ее правому карману:
— Вот он! Отлично.
Тихий щелчок, и наручники повисли на моей освобожденной руке. Ключи от машины нашлись во втором кармане.
— Сможешь ее немного задержать? — Спросила я Алфредо.
— Без проблем. Посижу в этой мусорной куче, дорогая, но только ради тебя.
Все-таки Хили, говорящая мужским голосом — зрелище не для слабонервных.
Форд прислуги, угнанный из гаража ван Хорнов, был припаркован в нескольких шагах от ворот депо.
Я гнала, в два раза превышая предельно допустимую скорость. Слава Богу, в этот утренний час машин на улицах почти не было. Потому что все, кто собирался сегодня поехать на Роузхилл, уже были там.
Я резко затормозила и с непривычки водить машину, чуть не въехала в куст дикого шиповника. Полоса живой изгороди отделяла стоянку от территории кладбища. Правее раскинулась небольшая зона отдыха. В Лобо-дель-Валле соблюдалась старая традиция строить что-то общественно-полезное в память об умерших родственниках, так что город был заполнен живописными фонтанчиками и красивыми скамьями с бронзовыми табличками спонсоров.
Сейчас на всех этих скамьях стаей голодных бакланов гнездились приехавшие на похороны гости — со все теми же женами, дочерями и охраной.
Не обращая на них внимания, я быстро прошла к воротам кладбища. Там тоже стояли люди в черных костюмах с телефонной гарнитурой в ушах. Мелькнула мысль: если не пропустят, перелезу через ограду с западной стороны. Жаль только потерять еще несколько минут.
— Мисс Гарсия, — пробормотал охранник, прислушиваясь к тому, что происходило у него в ухе. Меня знают, запоздало удивилась я и проскользнула в приоткрытые ворота. — Вас ждут.
Дальше я уже бежала так быстро, насколько хватало дыхания.
Вот они. Двое обнаженных мужчин стояли друг против друга на границе Ведьминого Круга. Один взгляд на меня, короткий кивок, и Вилд, отшвырнув свой айфон в сторону, шагнул внутрь Круга.
ВИЛД
Мои свидетели тянули время, пока я, быстрым шагом прохаживаясь между могильных плит, пытался дозвониться Лине. Она не отвечала ни на звонки ни на сообщения. Но галочки на экране моего айфона, по крайней мере, подтверждали, что она их прочитала.
Черт, не так я собирался признаться ей в своих чувствах, но сейчас меня захлестывало паническое ощущение, что я опоздал и снова проебал свой шанс.
Сегодня утром Лина должна была находиться здесь, рядом со мной. Я даже не допускал иной возможности, но она почему-то не приехала.
А если она снова сбежала? Нет, она бы не ушла вот так, без объяснений. Она бы не оставила своих близких, комфорт, надежды, уверенность в завтрашнем дне… или оставила бы? Блять, это же Лина!
Я с трудом удержался от желания разбить айфон о могильный камень, но в данный момент он был единственной ниточкой, связывающей меня с Линой.
Спину жгли упорные взгляды стоящий у границы Ведьминого Круга мужчин. Гичи и вождь койотов смотрели особенно хмуро, но ни один не сказал ни слова. И они тоже были не в курсе, куда запропастилась эта язва моей двенадцатиперстной кишки. Моя болезнь. Мое наваждение. Мое счастье. Аделина, блять, Гарсия.
Без нее моя жизнь рухнет, как карточный домик. Я плохо помню, что было со мной после ее ухода десять лет назад. Знаю, что сошел с рельсов. Пил, дрался, снова пил. А по ночам в тайне от всех забирался в ее комнату, чтобы найти отголоски ее запаха в подушке, в складках покрывала, в хранящейся в шкафу одежде.
Она ушла налегке, почти в чем была, и эта невозможность удержать ее — вещами, деньгами, обещаниями — вызывала во мне такую тоску, что, не в силах справиться с ней алкоголем и болью, я сбегал в горы. Именно тогда в полной мере проявилась моя волчья суть. Именно тогда я понял, что мое единственное истинное предназначение — беречь и защищать то, что мне действительно дорого. То, что я однажды попытался уничтожить.
