– А с ним я могу общаться мысленно, как с тобой?
Мама вздыхала и ничего не говорила.
– Мам?
– Не знаю, Лия. Может быть.
– Я пробовала. У меня даже почти получилось, но все так быстро закончилось…
– Это кровная связь, Лия. А он – не твоя семья.
Я все равно пыталась. Когда Сайсы отдыхали в своих комнатах, и мне ничего не оставалось, кроме как коротать время в своей, я звала Рэя то вслух, то мысленно, но он никогда не отвечал. Иногда он четко появлялся передо мной, и мне хотелось плакать. Я закрывала глаза и видела его спину, руки, зарытые в волосах. Будто он сидит в своей комнате и смотрит в окно на сад Ависов, и этот сад почти такой же, каким видится из моего окна, только больше, потому что окно Рэя выше. Именно из его окна я посмотрела на тот сад в последний раз. Иногда картинка путалась, и я видела Рэя на своей кровати – одинокое тело на бесконечно широком матрасе, – и желтое пятно размером в весь потолок. В такие моменты мне казалось, что мы поменялись местами, будто я украла у него ту жизнь, которую он жил без меня, а ему оставила свою. Нечестный обмен.
Рэй был растерян. Я чувствовала его страх, его бессонницу, – она настигала меня, как гигантская многоножка, начинаясь от его кровати, и заканчиваясь на моей. Мне снились его кошмары: бледное лицо Вульфуса в тусклом полумраке, высохшие губы, судорожный шепот. Тень от решетки. Багровые шрамы и длинные плащи Совета. И я. Ему снилась я.
Я видела себя глазами Рэя. Он бежал ко мне, а я стояла по колено в море, и чем ближе он подходил, тем дальше я уходила в воду. Рядом со мной почему-то появлялась Астра, мы брались за руки и вместе заплывали так далеко, что исчезали в волнах. В такие моменты я уже не могла понять, чей сон это был.
Мне снились и другие сны, которые повторялись из раза в раз. Я видела белый зал с мраморным полом и стенами, вдоль которых тянулись длинные скамьи из красного дерева. С высоких потолков свисали тяжелые трехъярусные люстры. В самом центре стоял большой круглый стол, накрытый алой скатертью, а вокруг него было расставлено двенадцать золотых стульев.
Люди в черных плащах один за другим проходили и садились за стол, заняв все места, кроме одного. Рассевшись, они поворачивались и смотрели прямо на меня, насмешливо и при этом нетерпеливо. Один из них, – Кларк, – вставал и растягивал губы в улыбке.
– Решение уже принято, – говорил он. – Один голос ничего не изменит.
Зал исчезал, и ему на смену приходили лестницы с широкими дубовыми перилами, а затем длинный коридор с множеством дверей. Эхо разносило отзвук стремительных шагов. Пальцы тянулись к дверной ручке, на которой, как и на всех дверях особняка, была выгравирована эмблема Ависов.
Темная комната со странным затхлым запахом. На бесчисленных полках чернели небольшие фигуры. Щелчок переключателя, и свет падал на сотни безглазых чучел птиц и животных.
Вдох, поворот, чьи-то цепкие руки и бритая голова с серыми пятнами. Кривая улыбка. Багровые шрамы вблизи казались сплетением дождевых червей. Я чувствовала отвращение, злость, и мне чудилось, что эти черви становятся длиннее, выползают из его глазницы и тянутся к моему лицу. Я пыталась отойти, сбежать от них, но они настигали. Когда мне казалось, что они вот-вот коснутся меня, все прекращалось, я просыпалась на своей новой кровати и слышала, как за окном шумели волны.
Через две недели после моего приезда Астра решила испечь торт, а я вызвалась ей помогать. Было странно это делать, вот так – без повода. Мне даже начало казаться, что у меня день рождения. За работой мы почти не разговаривали, но Астра время от времени бросала на меня дружелюбные взгляды, как бы подстрекая задать ей какой-нибудь вопрос. Так я и поступила.
– Я знаю, что близкие люди могут общаться мысленно, – сказала я. – А если мы близки, но не связаны кровью, это работает?
Она кивнула. Ее пальцы были в муке, и кое-где на них прилипли комочки теста.
– Для этого есть специальный ритуал. Связь можно установить обоюдным согласием или, если двое людей очень любят друг друга, она устанавливается сама собой. Знаешь, ведь муж и жена не связаны кровью, но между мной и Эриком всегда было понимание. Как далеко бы он ни был, я всегда его чувствовала, всегда видела то, что видит он… И когда он поехал за тобой, я ни чуть не переживала. Я думала, что бы ни случилось, смогу помочь ему. Мне и в голову не приходило, что он не станет показывать мне всего… Он говорил, что все в порядке. Он так хорошо держался, что я не видела, какая опасность ему грозит. Я узнала потом. Услышала мысли Крона…
Она запнулась, и мне показалось, что в ее глазах заблестели слезы.
– Наверное, он не хотел тревожить вас…
Она продолжала мешать тесто и ничего не говорила. Я решила, что она не услышала, и хотела повторить, но Астра продолжила.
– Я не представляла себе, что он мог скрыть такое от меня. Я верила, что знаю о нем все. А теперь мой муж мертв, и я ненавижу себя за то, что злюсь на него. Его больше нет, а все мои мысли о том, что он утаил от меня правду. Я не могу перестать думать об этом. Делал ли он так раньше? Врал ли он мне? Скрывал ли от меня что-то важное? Мне так давно кажется, что я что-то забыла, что-то, без чего просто нельзя жить, но сколько бы я ни силилась, как бы ни старалась вспомнить – ничего. И теперь я думаю… Я думаю – а что если он знал? А вдруг он знал, что именно я забыла? Знал, но не хотел, чтобы я вспомнила об этом. Как я могу быть уверена, что он – его мысли и чувства – были настоящими, если он так хорошо скрыл от меня свой страх? Как мне теперь узнать правду, когда он умер?
Я не знала, что ответить. Глаза Астры горели, а руки двигались судорожно, сами собой. Она взглянула на тесто, на свои измазанные пальцы, подошла к раковине и открыла воду.
– А потом я вспоминаю, – тихо сказала она, – каким он был рядом со мной. Нашу первую встречу… Он ведь спас меня. Когда меня искололи ножами и бросили в реку, это он нашел меня. Он вылечил меня, помог снова стать счастливой. Он говорил, что полюбил меня с первого взгляда, что хочет провести со мной всю жизнь. Мы стали семьей, и я любила его. Я очень любила его… Если бы только он не умер, если бы…
– Астра… – я подошла и положила руку ей на плечо. Она наклонилась над раковиной и затряслась.
– Я не знаю, как мне жить, – пробормотала она. – Мы даже не попрощались…
Обеими ладонями она зачерпнула воды из-под крана и спрятала в них лицо. Умывшись, она шумно выдохнула.
– Это хуже всего, – сказала она. – Тело осталось там. Я никогда его не увижу.
В тот день после того, как мы с Астрой положили тесто в духовку, я поднялась в горы вместе с Кроном и Крокусом. Крон был рад, а Крокус явно недоволен, но я старалась не замечать его хмурых взглядов. Когда элатры подняли нас к вершине, я спросила у Крона, в какой стороне находится особняк Ависов. Он показал.
Особняка, конечно, не было видно. Впереди на многие километры тянулся густой синеватый туман, из-под которого еле проглядывали вершины зеленых холмов. От такого вида у меня захватило дух и чуть закружилась голова. Бездна затягивала, и мне казалось, что я вот-вот не удержусь и упаду в нее. Я присела на корточки, не сводя глаз с того места, где за сотнями полей и лесов должен был быть особняк Ависов.
