В такие моменты я отворачивалась к окну. Ветви росшей рядом осины мягко касались стекла. Иногда на них опускались вороны – их было много в тех краях. Я видела, как они машут крыльями, как кружат в небе, как плавно снижаются, и как будто снова попадала в комнату Кларка, щурилась от ее полумрака и затхлого запаха пота, гнили, смерти… Блестящий черный глаз вороны замирал на мне, и от внезапного ужаса немели ноги, крутило живот. Я пыталась спрятаться, отвести взгляд, но справа и спереди на меня с одинаковой грустинкой смотрели брат с сестрой. Им не нужно было ничего говорить, я знала, что они думают. Для них чудовищем была я. Я, а не Кларк. Если бы только они знали, какой он на самом деле, на что он способен…
Они как будто слышали мои мысли, вздыхали и звали Кларка, но тот притворялся, что не слышит. После уроков Саликс и Эрик бежали за Кларком, но никогда не догоняли – он слишком быстро исчезал из виду. От них же я узнала, что Кларк не ночевал в общежитии, – по слухам он жил в лесу, душил и съедал мелких птиц и животных.
– Ерунда, – морщилась Лия. – Не верь им.
Но я поверила сразу, как только услышала. Это было похоже на него. Таким он был, и ему нельзя было помочь. Я чувствовала, что кто-то следит за мной, смотрит из леса, как я изо дня в день, накрывшись плащом, бегу в заброшенный склад. И я знала, что это мой брат, и я знала, что он знает, но мне это казалось неважным, Кларк казался мне не важным. Недочеловек. Его как будто больше не существовало, он был лишь тенью, отголоском моих самых страшных воспоминаний. Как мне хотелось, чтобы он совсем исчез, чтобы он умер или вовсе не рождался. Отвратительное, жестокое чудовище… Я ненавидела его – безумное, иссушающее чувство. Чем отчетливее я осознавала эту ненависть, тем сильнее мне хотелось быть с Вульфусом, ощущать свою власть над ним, видеть, что он меня любит, понимать, что он рискует всем, что где-то в учительском общежитии плачет его жена: от обиды, от подозрений, от чувства собственной ненужности… А я нужна, меня выбрали, меня предпочли… И мне ничего не нужно было бояться. Вульфус сможет защитить меня от всего. От всего.
*
Это случилось через неделю. Я была с Вульфусом – в тот вечер мы делали это особенно долго. Я не хотела отпускать его, не хотела возвращаться в общежитие. Я чувствовала, что что-то произойдет, и как будто пыталась оттянуть момент.
Нас с Кларком искали и обоих не могли найти. Когда я за полночь вернулась в свою комнату, Лия в темноте сидела на моей кровати. На миг у меня похолодела спина. «Она знает, она нашла его под подушкой!» Я подошла и села рядом с ней.
– Где ты была? – спросила она.
Я удивилась ее вопросу. Я думала, она будет обвинять меня, спрашивать, зачем я украла ее вещь. Зачем я украла ее? Нужно было объяснить, но я не знала, что сказать.
– Я… В первый день, ты была на занятиях, и я…
Лия посмотрела на меня. В темноте мне показалось, что ее глаза как-то странно блестят, и тут я поняла, что они были полны слез.
– Кларкия, – сказала она. Ее голос впервые так дрожал. – Пока тебя не было, сюда приходили люди из Совета. Тебя искали, но не нашли и не могли больше ждать…
В мыслях я умоляла ее замолчать. Я не хотела знать. Я ничего не хотела слышать.
– Сегодня утром застрелился твой отец, – она покачала головой, и ее слезы брызнули мне на руку.
Я молчала. Глаза были сухими. Все остальное тоже словно высохло – казалось, если вскрыть мне вены, из них посыплется песок.
Лия все плакала громче и громче, пока ее плач не перешел в рыдание. Меня это злило. Она даже не знала его. Он не достоин жалости. Он был… Он был таким же, как Кларк.
– Перестань, – процедила я. – Почему ты плачешь?
Лия вытерла глаза, попыталась прекратить, но у нее то и дело вырывались всхлипы.
– Тебе правда жаль его? – не понимала я.
Лия покачала головой и, глубоко вздохнув, прислонилась головой к стене. Свет из окна падал на ее лицо – красное, с широкими следами от слез.
– Я видела, – сказала она. – Я чувствовала его. Его муку. Ему просто никто не помог. Он несчастный человек…
– Перестань!
Я сама удивилась своему крику. Она злила меня. Она ничего не понимала, она даже не знала, каким он был, что он делал.
Лия встала и перешла на свою кровать. Не умываясь и не переодеваясь, – как была в уличном плаще – я забралась под одеяло. Мы молчали. Долго. Я знала, что она не спит. Я и сама не могла уснуть – я не могла понять того, что она сказала.
– Ты видела? – спросила я.
Лия пошевелилась, но ничего не ответила.
– Ты сказала, что ты видела его. Как ты могла его видеть?
Она притворялась, что спала, но я слышала ее дыхание, слишком громкое, слишком взволнованное… Наверное, она все еще плакала.
Я не знаю, сколько прошло времени. Я была в полудреме, кровать как будто уходила из-под меня, но чьи-то цепкие щупальца тянули меня обратно в реальность. Мне постоянно чудились пальцы с синими пятнами от лопнувших капилляров. Они мертвой хваткой сомкнулись на моем локте. Я отмахивалась от этих видений. Хотелось забыться и не получалось. Вдруг я услышала ее голос. Приглушенный, словно каждое слово давалось ей с трудом.
– Он был пьян. Зашел в комнату твоего брата. В первый раз с тех пор, как… ты знаешь. Он очень жалел, Кларкия. Обо всем.
*
Кларк изменился. Внутри он был все тем же извергом, но Вульфус каким-то образом заставил его ходить в чистой одежде и посещать занятия. Теперь Кларк был членом Совета, представителем семьи Эван. Его больше не дразнили, несмотря на то, что он стал еще уродливее: так и не вырос и сильно потолстел. Он говорил писклявым голосом и брил голову налысо. У него появилась власть над людьми отца, наш дом перешел в его полное распоряжение. Во время каникул Кларк уезжал домой, а я оставалась в общежитии. До меня доходили слухи, что почти все люди отца уехали, а некоторые пропали без вести. Дом же был всегда закрыт для посетителей. Я не знаю, что Кларк там делал, – с тех пор, как я, проигнорировав мольбы отца, села в карету, я больше никогда не возвращалась в родной дом.
Вульфус один мог как-то влиять на Кларка. Они ненавидели друг друга, – это было видно невооруженным глазом, – но одновременно Кларк боялся Вульфуса и не находил в себе смелости противостоять ему. В этом он точь-в-точь походил на нашего отца.
Я продолжала ходить к Вульфусу. Мы встречались почти каждый день, занимались любовью и еще долго лежали на одеяле за сложенными друг на друга партами. Я равнодушно смотрела на его крепкое тело, обладание которым уже не приносило мне удовольствия. Он непрестанно говорил, какая я красивая, с горящими глазами рассказывал о том, как постепенно подчиняет себе одну семью в Совете за другой.
– Когда я узнал, что Совет открывает академию, сразу понял, какой здесь потенциал. Отпрыски самых богатых семей Инниса – их тайны, пристрастия, слабости – все это понадобится мне, когда я стану главой Совета. Только ради этого я и женился на дочери директора, – еще до того, как встретил тебя. Мне нужно было доверие ее отца. Раньше он был влиятельным человеком, пожалуй, самым образованным на Иннисе, но слишком романтичным. Его всерьез волновало будущее поколение, – Вульфус усмехнулся. – Наивный… Он возлагал на академию столько надежд. Несчастный старик ничего не видел дальше своих книг. Я почти у цели, Кларкия. Будь со мной, только будь со мной, и я подарю тебе весь Иннис.
