Финн покачал головой.
– Нет, поедешь ты. Кроме того, она нужна мне здесь, чтобы присматривать за Маргерит. Ты сможешь лучше убедить Фицроя проверить его, чем Андре. Тот факт, что Мангуст здесь и явно ведет себя так, словно ничего не случилось, заставляет меня очень сильно нервничать. Если мы ошибаемся насчет него, и все идет как задумано, тебе придется заставить Фицроя понять, что Мангуст – это плохой риск. Если мы не ошибаемся, то у нас проблемы, и нам понадобится помощь.
– Я отправляюсь немедленно, – сказал Лукас. – Я вернусь так быстро, как только смогу, но тем временем, будь настороже, хорошо?
– Можешь на это рассчитывать, – сказал Финн.
Социальную очередность клева надлежало соблюдать, что означало, что приглашение принца Уэльского должно было быть принято в первую очередь. Однако, когда принц получил ответ на свое приглашение, то сообщил, что будет очень рад официально поприветствовать сэра Перси Блейкни в его родной Англии, и что он не может придумать лучшего способа отметить это событие, чем поохотиться в Ричмонде в компании приятелей с последующим празднованием новоселья. Таким образом, будущий король Англии Георг IV пригласил себя и большую часть лондонского общества в Ричмонд, что вынудило Финна щелкнуть кнутом в отсутствие Лукаса и лично проследить за тем, чтобы поместье Блейкни было готово к вторжению.
В некотором смысле, это было выгодно для него тем, что заняло большую часть его времени, и Маргерит, как хозяйка, также должна была проделать большую подготовительную работу. В результате она и Финн почти не видели друг друга в течение следующих нескольких дней. Финн не жаловался. Ей легко удавалось заставить его чувствовать себя очень плохо. Они едва ли разговаривали друг с другом, обходясь вежливыми репликами, и напряжение, а также ее явно растущее разочарование и раздражение, стали сказываться на нем. Развлечения принца Уэльского естественным образом подразумевали бы присутствие всех персон, имеющих влияние в соответствующих общественных кругах, что дало бы Финну прекрасную возможность представить персонажа сэра Перси Блейкни в точности так, как он задумал. Это также даст отличную возможность познакомить Англию с Алым Первоцветом.
Сэр Эндрю Ффаулкс вернулся из Франции вместе со старым герцогом де Шали и его сыновьями. Во время поездки в Лондон для встречи с адвокатами Блейкни Финн имел возможность навестить Ффаулкса, который уже был посвящен Дьюхерстом в их предстоящие планы. Дилейни нашел Эндрю Ффаулкса приятным, добродушным молодым человеком в возрасте двадцати с небольшим лет, высоким и стройным, с темными волосами, умными глазами на угловатом лице и очаровательными, почтительными манерами. Ффаулкс, как и Дьюхерст, был богатым молодым человеком, хотя его личное состояние казалось ничтожным по сравнению с богатством Блейкни. Ффаулкс владел обставленными со вкусом апартаментами в Лондоне, и именно там они все встретились, чтобы начать планирование деятельности их творения – крестоносца, который вскоре станет известен всей Англии как Алый Первоцвет.
Они начали формировать свою лигу. Ффаулкс и Дьюхерст, естественно, будут первыми и старшими членами, руководить которыми будет Блейкни. Лукас и Андре выступали бы в качестве связующих звеньев с Блейкни, когда он сам будет не в состоянии с ними связаться. Вместе они обсудили возможность привлечения к своему делу приятелей-авантюристов.
Дьюхерст предложил пять членов, чьи личные качества и квалификация были тщательно рассмотрены; Ффаулкс назвал четыре фамилии. Обсуждение затянулось глубоко за полночь, и было решено, что все будут хорошими кандидатами, при условии, что они смогут подчиняться, не задавая вопросов, и никогда не будут информированы об истинной личности Первоцвета.
– Что ж, хорошо, – сказал Финн, когда они наконец закончили, – я предлагаю вам двоим начать в ходе неприметных бесед с теми, кого мы обсудили, выяснять их чувства по данному вопросу. Будьте очень осмотрительны сначала, и если у вас появятся сомнения в степени их приверженности, переводите разговор на другую тему. Вы согласны?
– Согласен, – сказал Ффаулкс.
– Согласен, – сказал Дьюхерст.
– Отлично, – сказал Финн. – В таком случае, мы встретимся снова в Ричмонде. Еще раз свяжитесь с де Шали и убедитесь, что он знает, что делать. Мы хорошо начали, джентльмены. Теперь надо набирать темп.
Андре было жаль Маргерит Блейкни. Она ничего не могла с этим поделать. С момента ее приезда в Ричмонд Андре проводила с нею много времени, как для того, чтобы помочь держать дистанцию между нею и Финном, так и для того, чтобы следить за нею, чтобы ни один элемент корректировки случайно не пострадал.
Хотя она знала, что Маргерит Сен-Жюст сыграла важную роль в отправке маркиза де Сент-Сира со всей его семьей на гильотину, было трудно поверить, что леди Маргерит Блейкни могла быть замешана в подобном деле. Андре очень хотелось расспросить ее об этом, но она не могла заставить себя это сделать. С одной стороны, это не подобало ей как служанке. С другой, это была не та тема для разговора, которую можно было бы легко поднять. Она совершенно не представляла, как отреагирует леди Блейкни, если она спросит ее о Сен-Сире, и она не хотела рисковать, делая что-то, что могло помешать работе Финна. Она должна была постоянно напоминать себе, что она солдат и не может позволить своим личным чувствам повлиять на ситуацию. На кону было гораздо больше, чем благополучие одной женщины.
Однако, с другой стороны, она хотела бы, чтобы было что-то, что она сможет сделать для облегчения бремени леди Блейкни. У нее самой руки были в крови. Андре убила многих. Иногда эти убийства были оправданными, но были и другие. Маргерит Блейкни запятнала руки кровью семьи французских аристократов. По сравнению с количеством жизней, которые забрала Андре, это была мелочь. Андре не могла заставить себя чувствовать вину или нести ответственность за все, что она сделала, хотя о некоторых случаях она сожалела. Учитывая все это, ей было трудно считать, что Маргерит Блейкни не заслуживала жалости за то, что послала Сен-Сира на эшафот. Она не знала обстоятельств дела Сен-Сира. Возможно, была причина, какое-то объяснение тому, почему Маргерит сделала то, что сделала. Определенно, было трудно поверить, что она могла действовать хладнокровно в этом деле, без угрызений совести осудив целую семью просто потому, что ее общество посчитало, что аристократы являются врагами Франции. В конце концов, Маргерит Сен-Жюст только что вышла замуж за аристократа, пусть и англичанина, и теперь сама стала обладательницей титула.
Будучи женой баронета, Маргерит Блейкни была более чем вправе поступать согласно своему положению и относиться к людям из более низкого социального сословия как к существам низшего сорта, как будто слуги были ничем иным, как имуществом или чернорабочими, элементами мебели. Но Маргерит была добра и внимательна ко всем членам домохозяйства. В течение нескольких дней после прибытия в поместье Блейкни она завоевала любовь и непоколебимую преданность всех слуг, которые из кожи вон лезли, чтобы угодить ей и помочь почувствовать себя как дома. Хозяин конюшни позаботился о том, чтобы у нее была самая кроткая лошадь, и он был вне всякого сомнения в восторге, когда Маргерит, хотя и не имея большого опыта в таких делах, пришла ему на помощь, когда одна из кобыл принесла жеребенка. Егерь застенчиво принес ей птенца дрозда, который выпал из гнезда, и помог ей его вылечить. В течение недели она запомнила имена всех слуг и дала им понять, что если им что-то понадобится в личных делах, они могут свободно обратиться к ней за помощью. Слуги, насколько Андре было известно, не знали о роли, которую Маргерит сыграла в судьбе Сен-Сира, и она была убеждена, что если им об этом расскажут, то они в это не поверят. Ей самой было трудно в это поверить.
