– Богом клянусь! – сказал он. – Шовлен, какими судьбами?
– Я так рад, что вы не забыли, – сказал Шовлен.
– Вообразите только, – столкнуться с вами опять в подобном месте, – сказал Финн. – А я-то всего лишь надеялся заскочить и купить немного вашего превосходного французского вина. Он протянул руку.
Шовлен тоже протянул руку. Держащую пистолет.
– Я так не думаю, – сказал Шовлен. Его улыбка исчезла. – Боюсь, что отныне твой рацион будет состоять из хлеба и воды. Впрочем, тебе не придется долго терпеть такие неудобства. Гильотина уже заждалась Алого Первоцвета!
В гостинице воцарилась полная тишина.
– Уверен, у тебя есть пистолет, – сказал Шовлен. – Брось его на пол. Не торопись.
Медленным движением Финн достал пистолет, осторожно удерживая его двумя пальцами, и уронил его на пол.
– А теперь отбрось его ногой, – сказал Шовлен.
Финн подчинился. Кобра, черт побери, где же ты, думал он в бешенстве. Если бы Шовлен позволил ему подойти чуть ближе…
– Брось пистолет, Шовлен!
Глаза француза расширились, когда он увидел, что человек через два стола от него встал и прицелился ему в голову из пистолета. Финн с изумлением смотрел на Фицроя. Внезапно испугавшись, Шовлен бросил пистолет на стол. Прежде, чем Финн успел сказать что-нибудь своему спасителю, другой голос произнес: «А теперь брось свой, Мангуст».
Кобра стоял в дверном проеме, держа в руке лазер.
– У тебя нет шансов, Кобра, – произнес Фицрой. – Посмотри по сторонам. Здесь везде мои люди… – он замолчал. Все клиенты гостиницы резко достали лазеры и взяли друг друга на прицел.
Кобра выстрелил и попал Фицрою прямо в грудь. Когда тот упал, Финн бросился на пол и перекатился. Гостиница превратилась в арену лазерной перестрелки. Он вернул свой совершенно неадекватный пистолет и спрятался под столом, пытаясь стать частью пола. Это длилось, возможно, секунду или две; затем Финн услышал, как кто-то стонет. Он поднял глаза и увидел, что Шовлен, чудесным образом, стоит не задетым и с отвисшей челюстью. Финн начал осторожно вставать. Комната была заполнена мертвыми телами.
– Пристрели его, черт тебя дери!
Кобра стоял на коленях. Одна его рука была отсечена ниже плеча, в лице зияла дыра.
Сбитый с толку Финн перевел взгляд с него на Шовлена. Француз смотрел в ужасе, как Кобра встал на ноги.
– Стреляй в него! Стреляй в него или ты труп, Шовлен! Стреляй! Стреляй же!
В тот самый момент, когда до Финна дошло, что именно Кобра кричит французу, Шовлен пришел в движение, двигаясь, словно в трансе. Его глаза были расфокусированы, когда он потянулся за пистолетом, который уронил на стол. Когда он его поднял, тонкий луч света пронзил комнату и аккуратно срезал ему голову. Безголовый труп Шовлена на мгновение остался стоять, а затем рухнул на пол, опрокинув стол.
– НЕТ!
Кобра прыгнул вперед, наклонившись, чтобы поднять выпавший лазер. Когда его пальцы сомкнулись вокруг него, ему в грудь прилетел нож. В тот же миг Кобра закричал и исчез. Нож, который воткнулся ему в грудь, покатился по полу. На нем даже не было крови.
Финн услышал тихий вздох, повернулся и увидел Жана Лафита, уставившегося в ступоре на то место, где мгновение назад находился Кобра. Его собственные глаза округлились, когда он увидел Мангуста, стоящего на лестнице с лазером в руке и небрежно облокотившегося на перила. Финн быстро посмотрел влево на растянувшееся на полу тело Фицроя. Затем он оглянулся в неверии на его двойника на лестнице. Двойник улыбнулся.
– Привет, Финн, – сказал он. – Давно не виделись. Кстати, мы квиты.
Эпилог
Пятеро сидели в гостиной апартаментов Форрестера в секции жилья для офицеров-холостяков здания штаба КАВ. Форрестер выставил несколько бутылок прекрасного бренди «Наполеон», и Мангуст рассеянно крутил свою порцию в сужающемся кверху бокале и продолжал говорить.
– Дарроу хотел доказать корпусу рефери, что агентство должно оставаться независимым от наблюдателей, – сказал он. – За последние годы мы накопили столько власти, что ни наблюдатели, ни корпус рефери не подозревали, насколько мы вышли за рамки. Многие из нас, в том числе и я, и Дарроу, использовали ресурсы агентства для личного обогащения. Это не такая уж и редкая практика, реально. Особенно трудно устоять перед соблазном смотаться по-быстрому в прошлое и воспользоваться, например, рыночными тенденциями. Верно, Форрестер?
Форрестер сердито посмотрел на него.
– Все это, конечно, крайне незаконно, но это одна из тех вещей, которые не представляют большой угрозы стабильности, если вы очень осторожны и действуете консервативно. Это также помогает не попасться. Очевидно, что противостоять искушению особенно трудно для высокопоставленных чиновников, и Дарроу не стал исключением. Я очень хорошо знал Дарроу и я знал, что он был невероятно богат, но я понятия не имел, насколько сильно он был вовлечен во временные спекуляции, пока все не выплыло наружу в течение последних нескольких дней. Украденные нацистами бесценные произведения искусства, которые, как считалось, были уничтожены, отобранное у пиратов золото, которые они сами отобрали у испанцев, портфели акций 20-го века…
– Они действительно обнаружили «Мальтийского сокола» в его библиотеке? – спросил Лукас.
Мангуст кивнул.
– Не только это, – сказал он. – Что не было отражено в рамках официального расследования, так это тот факт, что в его доме находились три девочки-подростка, которых он приобрел в разное время на рынке белых рабынь. – Он покачал головой. – И я всегда думал, что они его дочери.
– На каких хороших людей ты работаешь, – сказал Финн.
– Слушай, что бы ты ни думал, – сказал Мангуст, – если бы я что-то заподозрил, я бы сдал его сам. Небольшие и краткосрочные временные спекуляции – это одно, но он зашел слишком далеко. За точку невозврата. Ему надо было защитить себя и свои интересы, что стало частью причины, по которой он хотел отнять у Первого дивизиона контроль над временными корректировками. Как ему показалось, идеальная возможность появилась, когда нестабильный рекрут корпуса времени по имени Алекс Кордерро вызвал нарушение, которое привело к смерти сэра Перси Блейкни.
– Вы никогда не увидите этого в официальном отчете, потому что у всех слишком маленькие яйца, чтобы признаться в том, что произошло на самом деле. Вашим заданием была корректировка корректировки. Первая попытка, с другим личным составом, была предпринята после того, что вы бы назвали вмешательством АВР, – сказал он, глядя на Форрестера с грустной улыбкой. – По чистой случайности два агента стали свидетелями смерти Блейкни. Будучи грамотными оперативниками конторы, они быстро взяли ситуацию под контроль, но вместо того, чтобы доложить о проблеме в корпус наблюдателей, они сообщили о ней Дарроу. У Дарроу случился мозговой штурм. Почему бы не дать агентству разобраться с корректировкой? Оставив за ее рамками корпус наблюдателей, корпус рефери и Первый дивизион. Позволить АВР обо всем позаботиться, а когда все будет сделано, он сможет придумать какой-нибудь предлог, почему агентство должно было быстро вмешаться, не имея возможности связаться с соответствующими органами. Затем, по завершении корректировки, он мог представить дело в корпус рефери как доказательство того, что нас более чем достаточно для выполнения подобных задач. Все это было бы облегчено тем, что мы… скажем так, имели весьма немалое влияние на нескольких членов корпуса рефери.
