А относительно неформальные группы для мальчиков и мужчин всех возрастов работают с мужским эмоциональным интеллектом напрямую. Я еще во введении писал о том, как Национальная организация женщин в Нью-Йорке в начале семидесятых предложила мне создать мужскую группу. Это была первая из сотен мужских (и женских) групп, которые мне предстояло сформировать. Работа большинства таких групп организована следующим образом. Группа примерно из восьми человек собирается в кружок дома у кого-нибудь из участников по очереди, обычно раз в две недели, и участники делятся друг с другом тем, что за это время произошло в их жизни. Главное здесь – полная конфиденциальность, и мужские группы открывают двери для каждого, кто готов открыть свое сердце. Такого рода группы обеспечат вашему сыну тихую гавань, где он сможет поделиться всеми своими сомнениями и найти поддержку. Главной поддержкой для него станет открытие, что многие его товарищи по группе чувствуют то же самое, что и он, и лишь прячутся под маской хладнокровия и невозмутимости. Возможность снять маску для эмоционального интеллекта – как вода для цветка.
Таким образом, неформальные мужские группы служат совсем иной цели, чем бойскауты или «Ротари-клуб». Эти солидные организации не призваны помогать своим членам делиться страхами или чувством беспомощности. Почему? В эти организации стремятся во многом для того, чтобы заручиться уважением, а каждый участник знает, что рассказывать о сложностях в супружеских отношениях, признаваться в неуверенности в себе или во внебрачной связи – значит подрывать свою репутацию. А цель неформальной мужской группы, напротив, – дать возможность мужчинам и мальчикам рассказать о том, о чем в формальной обстановке мужчина должен молчать. Главное в неформальных группах – конфиденциальность, и это избавляет от страха потерять репутацию, способствует откровенности, помогает узнать себя, а следовательно, укрепляет эмоциональный и духовный интеллект.
И те и другие группы делают мужчин сильнее – каждая по своему. Мы уже видели, что моя неформальная мужская группа, в которую вступил Джон Леннон, помогла ему добиться едва ли не самых важных перемен в его жизни – и наверняка самой важной перемены в жизни его сына Шона.
Итак, итог: за все 45 лет организации мужских групп я ни разу не слышал, чтобы человек, активно участвующий в работе мужской группы, был госпитализирован из-за депрессии или покончил с собой.
Если ваш сын – еще подросток, он может узнать, как вступить в подростковую группу или организовать собственную, в организациях вроде «ManKind Project» или «Boys to Men», а может быть, создаст с вашей помощью какую-нибудь организацию для верующих. О том, как это сделать, хорошо рассказано в книге Билла Кота «Мужской кружок» – она старая, но не теряет актуальности
{481}.
Если ваш сын старше, расскажите ему о мужском групповом движении так называемых «гаражей», особенно популярном в Европе и Австралии
{482}. Наверняка этот опыт скоро переймут и в США.
Ветераны. Как позаботиться о тех, кто рисковал жизнью ради заботы о нас
В принципе, можно сказать, что армия – это предельный случай профессии, связанной с заботой о людях. Однако те, кто завершил армейскую службу, наши ветераны, практически лишены этой заботы. Сегодня в наших силах заботиться о них гораздо лучше, надо лишь проявить небезразличие.
Школа молодого бойца. Перезагрузка
Никто сильнее военных не страдает от разрыва между героическим и здравым интеллектом.
На каждого ветерана с подтвержденным диагнозом «посттравматическое стрессовое расстройство», на каждого, кто покончил с собой, приходится множество других, на чью долю выпали страдания и смерть, которых можно было бы избежать, если бы нашим сыновьям не внушали, что они расходный материал. Такова и душераздирающая история, которую рассказала мне о своем муже Ванесса Данн.
Мой муж был на тренировочных сборах в армии, это случилось в последний день. У них были ночные учения, в конце которых им предстоял ночной марш-бросок на 60 километров. Но при высадке с вертолета пилот по ошибке начал подниматься вверх, когда мой муж еще спускался по веревке, и в результате он упал с высоты метров десяти, не меньше. В результате ему потребовались три операции на ноге и пересадка стволовых клеток, и все равно он потерял слух, у него кальцинирующий тендинит и поврежден тазобедренный сустав. Но вместо того, чтобы сразу отправить его в госпиталь, ему сказали, что не зачтут сборы, если он не пробежит 60 километров прямо сейчас. Хуже того, он согласился – и теперь будет расплачиваться за это всю жизнь
{483}.
Социальные соблазны армейской службы, начиная со школы молодого бойца и кончая перспективой стать генералом армии, учат вашего сына отождествлять цель в жизни с ролью пушечного мяса. Социальные соблазны въедаются так глубоко, что от них и не избавиться, они впитываются, будто сироп в оладьи. Это можно сделать, только если пройти вместе с ветераном шаг за шагом весь тот путь, который воспитал в нем героический интеллект, и переучить его, перенастроив на здравый интеллект.
Героический интеллект полностью сохраняется у вашего сына и после возвращения домой, когда, казалось бы, ему уже не нужно считать себя пушечным мясом. Во многом это объясняет, почему, как мы уже знаем, самоубийства американских ветеранов происходят каждые 65 минут
{484}.
Если ветеран хочет попасть в терапевтическую программу, ему приходится полгода ждать очереди и сталкиваться с печально знаменитым бюрократизмом и черствостью, однако Управление по делам ветеранов все-таки наладило горячую линию по профилактике самоубийств, сотрудники которой проходят специальное обучение.
И с 2001 года количество самоубийств среди ветеранов, не обращавшихся куслугам Управления, повысилось примерно на 39 %, а среди тех, кто туда обращался, всего на 9 %
{485}. И хотя это девятипроцентное повышение, так что праздновать особенно нечего, оно все-таки дает представление о том, что некоторые программы для ветеранов приносят свои плоды, в том числе «Time Cure» и «Veterans’ Transition Program», нацеленные на воспитании у ветеранов умственной дисциплины, позволяющей выиграть новую войну – войну в их сознании. Как это делается, можно посмотреть в видеоролике «A War in the Mind»
{486}.
