Да, эмпатии можно научиться.
Коммуникация в парах – самое драгоценное ваше наследство
Когда мы с Лиз поженились, у ее дочери Алекс, которая училась тогда в девятом классе, появился первый бойфренд. Однако вскоре у них начались трудности. Поскольку я вел семинары по коммуникации в парах, дети обратились ко мне за помощью.
Когда я стал объяснять им, как надо слушать друг друга, не обижаясь и не оправдываясь, Алекс перебила меня на полуслове:
– Так вы же с мамой так и делаете! – воскликнула она.
Поскольку мы с Лиз старались прорабатывать возникшие разногласия вдали от посторонних глаз, я не ожидал, что Алекс уловит этот нюанс даже в нашем общении при всех.
Реакция Алекс помогла мне лучше понять, что хотя стиль общения у нас с Лиз был совсем не такой, как у Лиз с ее бывшим мужем, – то есть стиль, к которому привыкла Алекс в первые пять лет жизни, – девочка все равно его усвоила. Хотя из первой любви все-таки ничего не вышло, но со вторым своим бойфрендом Хатчем Алекс ходила на мои семинары, а впоследствии вышла за него замуж, и недавно у них родился сын, который, надеюсь, не станет жертвой кризиса мальчиков!
Какова же связь между кризисом мальчиков и коммуникацией в парах? Главная причина кризиса мальчиков – разводы, которые приводят к тому, что мальчики растут без отцов. Но если мы сделаем так, чтобы развестись стало труднее, это проблемы не решит. Надо не усложнять процедуру развода, а улучшать семейную жизнь. Как я уже говорил, счастливый брак – это не столько деньги, секс и дети, сколько умение разговаривать о деньгах, сексе и детях.
Но если все хотят наладить коммуникацию, почему не всем это удается? Почему мы не можем просто-напросто ладить друг с другом?
Потому что в нашем историческом прошлом мы, едва услышав критическое замечание, сразу пугались, что перед нами враг. Чтобы выжить, мы занимали круговую оборону. Или убивали врага, пока он нас не убил.
Однако ваши прапрабабушки и прапрадедушки выжили, и это прекрасно.
Плохо другое: скорее всего, ваша спутница жизни в общении с вами ступает по минному полю и очень боится случайно обидеть вас какими-нибудь словами, которые, как она рассчитывала, сделают ваши отношения лучше. А поскольку, когда она хочет, чтобы ее выслушали, это то и дело приводит к бурным спорам, она изо всех сил старается просто поддержать мир в семье, но тень этого страха понемногу затягивает уголки ее души и потихоньку отгрызает кусочки от ее любви к вам.
Не возникло ли у вас обиды и желания оправдаться, когда вы читали этот абзац? А теперь посмотрите, как обида рассеивается, когда вы читаете его со своей точки зрения.
Когда вы говорите спутнице жизни что-то такое, что, по вашему мнению, сделает ваши отношения лучше, она очень часто обижается. Вскоре вы обнаруживаете, что ходите по минному полю и постоянно боитесь, что вспыхнет ссора. Мало-помалу оказывается, что вы хотите просто поддержать мир в семье, но тень этого страха понемногу затягивает уголки вашей души и потихоньку отгрызает кусочки от вашей любви – и от вас самих.
Если второй абзац вам воспринять легче, значит, вы… значит, вы – человек. Обратная сторона нашего выживания в круговой обороне – ахиллесова пята каждого человека: неспособность воспринимать личную критику от любимых и близких, не обижаясь и не оправдываясь. Любовь не отключает механизмы круговой обороны, поскольку делает человека беззащитным, а оборона – маска беззащитности. Когда наши защитные механизмы не заставляют спутников жизни замолчать и не обеспечивают нам «победу» в споре, мы злимся. Злость – это маска беззащитности, и мы хватаемся за нее, когда защита не срабатывает.
В последние годы я в основном и занимаюсь тем, что изобретаю обходные пути вокруг жестко запрограммированных механизмов защиты. Поскольку с биологической точки зрения защищаться естественно, я предлагаю парам выделить особое время для «любви и взаимообмена» – два часа в неделю, когда они должны выслушать, что заботит партнера, но перед этим изменяют биологически заданное состояние сознания при помощи шестишаговой медитации, которая дает возможность некоторое время поступать противоестественно – ассоциировать чувство, что их критикуют, с возможностью обрести более глубокую любовь. Идти против природы и ассоциировать критику с любовью они должны только в эти два часа. Затем пары учатся в остальные 166 часов в неделю создавать и оберегать «бесконфликтную зону». Искусство и наука любви состоят всего из двух этих компонентов.
Безопасная среда и эмоциональный интеллект счастливого брака – лучшее наследство, которое вы можете оставить своим детям, и неважно, как вы этого достигнете – при помощи моего метода
{534} или как-то иначе.
Любовь – задачка для двоих
Когда ученые провели масштабное исследование, сравнив мужчин, которые служат основными кормильцами семьи, с мужчинами, которые не служат основными кормильцами, оказалось, что у кормильцев:
• хуже физическое здоровье;
• хуже психологическое здоровье;
• состояние здоровья – и физического, и психологического – у них хуже всего именно в те годы, когда они больше всего зарабатывают
{535}. Более того, женщина, взявшая на себя долю финансового бремени, психологически здоровее
{536}.
Итак, мы обнаружили фактор, улучшающий здоровье обоих полов: разделить финансовое бремя.
Однако стремление к здоровью по-прежнему входит в противоречие с тем, что многие папы чувствуют себя обязанными приспособиться к решению мамы – работать на полную ставку, на полставки или остаться дома с детьми. Поскольку у мамы есть три варианта, то ее выбор больше похож на выбор, а не на необходимость уступить давлению. А папа обычно смиряется с одним из трех своих «вариантов» – работать, работать или работать (что зачастую предполагает, что он работает на двух работах, если принадлежит к рабочему классу, или сверхурочно, если он руководитель или чиновник). Если ваш сын не умеет распознавать социальный соблазн, а следовательно, проводить грань между требованиями общества и своими желаниями, то не сможет поговорить о своих чувствах, а это скажется на здоровье.
