Джим и Ральф играли в бейсбол много лет и давно привыкли, что они то в одной команде, то в разных и держать зло глупо и бессмысленно. Они никогда бы так не выразились, но в их случае, как в политике, «личная точка зрения зависит от фракции, в которой ты состоишь».
Тот аспект героического интеллекта, который отвечает за дворовые игры, где ты вечно то на одной стороне, то на другой, учит мальчиков, что раздоры, даже ругань и потасовка, зачастую зависят от роли. Не надо воспринимать все лично. Если сегодня ты затаишь на кого-то зло, завтра это помешает тебе сыграть в команде.
Откуда мы знаем, что это полезно мальчикам? Ученые исследовали видеозаписи спортивных игр (от пинг-понга до бокса) с участием мужчин и женщин из 44 стран и обнаружили, что после игры мужчины-противники дольше говорят друг с другом, чаще хлопают друг друга по спине и обнимаются, чем женщины. Даже рукопожатия между мужчинами были теплее и крепче, чем между женщинами, у которых они скорее «холодные», по выражению ученых
{420}. Это исследование провела Джойс Беренсон из Гарварда, которую вдохновили похожие исследования самцов шимпанзе, которые могут подраться сегодня, но это не мешает завтрашнему сотрудничеству. Кроме того, Беренсон цитирует другие статьи, где говорится, что «если две женщины соперничают на работе, то чувство обиды у них потом гораздо сильнее»
{421}.
Когда мальчики конфликтуют, родители обычно стараются их разнять, а учителя – наказать. Однако положительный аспект героического интеллекта состоит в том, что мужчины и мальчики «дерутся по полной», но потом не таят обиды, поскольку понимают, что причина конфликта – разные роли и разные цели, а не плохой человек.
Мальчики более склонны относиться к жизни как к игре – и не только в виртуальных мирах, – и лучше понимают, что сегодняшний противник станет завтрашним партнером.
Главная задача родителей – сохранить и преумножить все лучшее, что подразумевает традиционная мужественность, поскольку вашему сыну очень трудно разобраться, как это – одновременно быть как все и уметь постоять за себя. Это и правда парадокс. Если вы внушите своему сыну традиционные мужские ценности, не доводя их до абсурда, он разрешит этот парадокс в соответствии с особенностями своего характера.
Это не самая простая задача: социальные соблазны, которые вырабатывают у вашего сына героический интеллект, так глубоко укоренились, что ваш сын давно перестал быть хозяином своего тела. Не ему решать, что делать со своим телом, более того, и не вам, по крайней мере, на сознательном уровне. А поскольку бессознательный выбор – это и не выбор вовсе, давайте разберемся, какие социальные соблазны за это отвечают, чтобы вы могли принимать за своего сына решения, которые не принимали за вас ваши родители.
Ваш сын – не хозяин своего тела
Ваша дочь наверняка много раз слышала, что «женщина – сама хозяйка своего тела» и «ее тело – ей и решать».
Вашему сыну никто никогда не говорил, что «мужчина – сам хозяин своего тела» и «его тело – ему и решать».
И на то есть причины. Если бы вашему сыну сказали, что «мужчина – сам хозяин своего тела», вероятно, у вашей дочери просто не было бы тела, которому она могла бы стать хозяйкой. Ведь жизнь наших дочерей – жизнь каждого из нас – испокон веку зависела от того, что наши сыновья были обязаны рисковать собой.
Все начинается с первых дней…
Обрезание. Резать или не резать?
До обрезания мой сын был тихим, спокойным ребенком. А после обрезания стал совсем другим.
Распространенная жалоба родителей, по словам доктора Ванессы Данн
{422} Неужели «спокойные» мальчики становились «совсем другими» именно в результате обрезания? До недавнего времени мы не знали ответа на этот вопрос. Представители культур, где принято обрезание, об этом не задумывались. Но мы все-таки задумались. Так вот, в США обрезанию подвергаются примерно три четверти новорожденных мальчиков, обычно без обезболивания (считается, что обезболивание опасно для новорожденных). Вот всем мире крошечные мальчики в знак протеста вопят так, что кровь стынет в жилах, но их все равно обрезают. Мальчик не хозяин своего тела.
Однако в некоторых странах и в некоторых врачебных сообществах концепцию обрезания решили пересмотреть. Например, Датская медицинская ассоциация утверждает, что обрезание нельзя проводить до 18 лет, и юноша сам должен принимать это решение
{423}.
Зачем вообще обрезать мальчиков? Чем активнее общество готовит мальчиков к роли расходного материала, особенно пушечного мяса, тем важнее роль обрезания в этой подготовке. Обрезание – первый шаг к пренебрежению собственной жизнью. Во многих военизированных культурах, например, у масаи (африканское племя, живущее в Кении и Танзании), мальчик не считается мужчиной, пока его не обрежут, и происходит это вскоре после наступления половой зрелости
{424}. Сначала мальчик семь дней подряд пасет скот и тем самым доводит себя до полного изнеможения, а на восьмой день обливается ледяной водой и пешком идет по холоду туда, где происходит обрезание. По пути мальчика осыпают социальными соблазнами и подвергают жесткому социальному давлению, в частности, грозят смертью, если он попытается убежать от ножа. А потом он без обезболивания становится мужчиной, но лишь при условии, что даже не поморщится, когда ему отрежут кусочек пениса.
Если мальчик не пройдет это испытание, готовящее его к роли физического расходного материала, он становится социальным расходным материалом. Это означает, что его не уважают те, кого он уважает. Следовательно, юноша не может найти себе жену, по крайней мере не может жениться ни на одной приличной девушке из своего племени. Парадоксально, но факт: только юноши, превратившиеся в физический расходный материал, могут состязаться за девушек, менее всего служащих социальным расходным материалом. В этом смысле «расходуемые» мужчины и «желанные» женщины создают следующее поколение «расходуемых» мужчин и «желанных» женщин.
