Когда мальчик делает первые шаги на пути к мужественности, то обнаруживает (если он гетеросексуален), что девочки, которые ему нравятся, и мальчики, с которыми он дружит, по-разному сообщают ему одно и то же.
Он отмечает – как правило, бессознательно – что если он выражает опасения или жалуется на какие-то трудности, потенциальная подруга слышит нытье. А девочки нытиков не любят – они любят альфа-самцов.
А мальчики дают ему возможность выложить все, что накипело, секунд за тридцать, не больше, а потом он становится жертвой жестоких насмешек и теряет уважение сверстников.
Короче говоря, мальчик видит, что жалобы сочувствия не вызывают: на то они и жалобы, чтобы тебя жалели, то есть тот, кто жалуется, выглядит жалко. Или теряет уважение сверстников. Мальчик понимает, что когда он на что-то жалуется, для обоих полов это одинаково – как железом по стеклу. И тогда он сам перестает слушать собственные жалобы: когда он слышит сам себя, это словно унижает его в собственных глазах.
А если мальчик, наоборот, слышит жалобы девочки, которая ему нравится, для него это шанс: шанс решить ее проблему, шанс «спасти прекрасную деву в беде». На что он уповает? На то, что в награду ему достанутся ее уважение и та толика любви, которую дает уважение. А еще, конечно, приглашение сделать его тело частью своего.
Так с кем же мальчику делиться своими чувствами, не опасаясь ни утратить статус среди сверстников, ни получить снисходительный, по его мнению, совет? В общем-то и не с кем.
Конечно, самый надежный источник сочувствия – это мама. Но почему же мама в состоянии слушать, что ее сыну страшно, а потенциальная подруга не в состоянии? Потому что, когда потенциальная подруга слышит, как молодой человек жалуется на какие-то сложности, это противоречит ее инстинкту, который велит искать защитника, а когда мать слышит жалобы сына, это, напротив, пробуждает в ней инстинкт защитницы.
С папой все несколько иначе. Папа, скорее всего, будет сочувствовать и защищать сына, пока тот не войдет в возраст, когда ему, по мнению отца, пора становиться мужчиной. А после этого, даже если отец сочувствует сыну в глубине души, он боится, что излишняя эмпатия лишит сына способности проявлять твердость и стойкость, без которых его не будут уважать и любить. Поэтому папа помогает сыну создать маску, которая, как ему кажется, нужна сыну, чтобы его уважали как мужчину, способного прокормить семью, даже если отцу отчаянно не хватает нежного пылкого мальчика, скрытого под этой маской.
Как же проникнуть под маску, под которой живут наши мальчики, – под маску мужественности?
Под маской наших мальчиков. Как восполнить «недостаток сострадания»
Последние исследования показывают, что если родители умеют слушать подростка и сочувствовать ему, это оказывает положительное влияние на развитие его мозга, результаты которого сохраняются на всю оставшуюся жизнь
{444}. Когда ученые взяли выборку двенадцатилетних детей, матери которых часто сердились и спорили, а когда этим детям исполнилось шестнадцать, сравнили их с ровесниками, чьи матери были дружелюбными и понимающими и тепло относились к детям даже в случаях разногласий, оказалось, что у шестнадцатилетних детей понимающих матерей структуры префронтальной коры и миндалевидного тела изменены таким образом, что в дальнейшем эти дети не будут склонны к тревожности и подавленности, а навыки самоконтроля у них окажутся лучше, чем в среднем у сверстников
{445}.
Исследование двенадцати-шестнадцатилетних детей, собственно, сосредотачивалось на их матерях, но исследования, на которые мы ссылались в главах о безотцовщине у мальчиков, показывают, например, что время общения с отцом – залог психологического здоровья и мальчиков, и девочек
{446}. То есть и мальчикам, и девочкам очень важно, чтобы и отец, и мать умели слушать их и сострадать им, но у мальчиков недостаток сострадания куда острее – и это может его восполнить.
Легко сказать, но трудно сделать: ваш сын не всегда охотно согласится, чтобы его слушали и ему сострадали. Вот как об этом рассказывают Питер и его родители Фелисия и Фрэнк.
«Все нормально! Оставьте меня в покое!»
Когда Питер говорил своей маме: «Оставь меня в покое», она чувствовала себя беспомощной и замыкалась в себе. А Питеру не хватало социальных навыков, чтобы объяснить, что он чувствует на самом деле.
Свои ранние подростковые годы Питер вспоминает так: «Каждый раз, когда я рассказывал маме или папе о каких-то сложностях, они просто читали мне нотацию. Я и так был на грани срыва, а от их нотаций мне становилось совсем худо».
Потом Питер повзрослел и выработал у себя социальные навыки, которые позволили прямо сказать об этом родителям. Но ему казалось, что и это не выход из положения.
И мама, и папа сказали: «Ладно, понятно. Давай я буду просто слушать тебя». Мама даже извинилась. Поначалу они и правда слушали. Оба. Но терпения им хватило ненадолго.
Скоро они снова начали читать мне нотации. Они думают, что если нотация будет краткой, ее можно выдать за совет. Но когда я на грани, мне кажется, что это критика. Меня это очень злит – как будто они считают, что я не могу думать своей головой!
И это еще не самое худшее. Когда они читают мне нотацию, то обращают все, что я говорил, против меня, критикуют меня за то, что я им рассказал, и получается, что лучше бы мне было помалкивать. Они-то думают, что так помогают мне, но у меня возникает ощущение, что меня предали. Как будто обещание просто слушать было сыром в мышеловке.
Вот почему я им не верю, когда они говорят, что будут просто слушать!
Родителям Питера все виделось несколько иначе: «Стоит нам что-то сказать, просто несколько слов, и он уже говорит, что мы читаем ему нотацию. Он не понимает человеческого языка, ему слова сказать нельзя. Питер может учиться только на горьком опыте».
Но в конце концов маме с папой все-таки удалось добиться с Питером кое-какого прогресса. Фрэнк рассказывал:
– Лучше всего получилось, когда я заинтересовался его любимой игрой «Лига Легенд», подробно изучил ее и стал расспрашивать Питера, что для него значат те или иные герои. Его ответы стали для меня полной неожиданностью и произвели сильное впечатление, и я понял, что и Питер заметил, что я проникся к нему уважением. Это помогло ему раскрыться.
