Подойдя к «Приюту ржанки», старший инспектор и сержант сразу увидели на каменно твердой дорожке следы двоих мужчин, четкие, как отпечатки конских копыт.
У ворот констебль убеждал кучку зачарованно глядевших на дом зевак, что смотреть тут не на что и хорошо бы разойтись. Широко раскинув руки, он надвигался на любопытных, словно шваброй отметая их на несколько футов назад. Так он поступал уже не раз, но людская волна тут же накатывала опять. Скоро поставят ограждение, и не придется больше сдерживать охотников пощекотать себе нервы. Есть что-то очень официальное и убедительное в дырчатой оранжевой пластмассе. Даже те настырные личности, что норовят незаметно пересечь черту, намеченную полицией, редко рискуют отодвинуть ограждение или перелезть через него.
В дверях дома старшего инспектора встретил полицейский.
— Наверх и направо, сэр, — подсказал он.
Лишняя информация. Барнаби уже в прихожей почуял запах крови. На лестнице запах усилился, и желудок старшего инспектора, с которым и так сегодня обошлись жестоко, взбунтовался, предчувствуя недоброе.
Маленькая спальня была полна народа. Как всегда на месте преступления. Трое мужчин, одна женщина, у всех на руках перчатки, на ногах бахилы. Фотограф. Тело мужчины в махровом халате лежало между постелью и платяным шкафом, ногами к двери, головой, вернее, тем, что от нее осталось, к свисающему с постели одеялу.
— Орудие нашли? — Барнаби остановился на пороге, не притрагиваясь к двери и не входя в комнату.
Ему предъявили тяжелый подсвечник, испачканный в крови, с клочками волос, уже упакованный и снабженный биркой.
— А где доктор?
— В кухне, инспектор, — отозвался фотограф, кудрявый молодой человек с жизнерадостной улыбкой, которую не погасила даже его профессия. — Приятно для разнообразия увидеть солнце.
Едва Барнаби вошел, Джордж Буллард, сидевший за кухонным столом с какой-то женщиной, быстро вскочил. Он вывел Барнаби и Троя обратно в прихожую.
— Там не поговорить, — пояснил он. — Свидетельница в ужасном состоянии.
Они стояли, сбившись в кучку, посреди коридорчика, такого узкого, что в спину Троя упиралась ручка двери, ведущей в нижнюю гардеробную.
— Предвосхищая ваш вопрос, скажу: это случилось между одиннадцатью вечера и часом ночи. Возможно, чуть позже, пока точнее определить не берусь. Тому, кто это сделал, здорово крышу снесло. Сильнейший удар в середину лба. Одного этого хватило бы, чтобы прикончить жертву, но ее и дальше били…
— Да, Джордж, я видел. То есть один на один, лицом к лицу?
— Именно так. Никаких военных хитростей. — Доктор допил чай и отдал чашку Трою. Потом снял с перил свое пальто. — По-моему, вообще никакой борьбы не было.
В маленькой прихожей скопилась туча народу, потому что приехала команда технической видеосъемки, и Джордж Буллард, закончивший здесь свои дела, поспешил выскользнуть из дома. Барнаби и Трой отступили в кухню, где несчастную, обнаружившую труп, утешала сотрудница полиции. Было сильно накурено, и ноздри Троя благодарно дрогнули.
Когда Барнаби впервые услышал фамилию Банди, воображение лениво соткало образ пышки средних лет, словно сошедшей с карточки к настольной игре «Собери счастливую семью». Накрахмаленный фартук, пухлые руки в муке по самые локти с ямочками. Болтлива, несколько назойлива, но при всем том доброе сердце. Из тех, что ради вас в лепешку разобьется.
Теперь он увидел худую особу лет тридцати от силы, в клетчатом, розово-белом нейлоновом переднике, доходящем до колен, с хвостами, как у мужской рубашки, леггинсах и черном джемпере-поло. Она крепко обхватила руками предплечья, прижав их к плоской груди; ее длинные острые ногти прямо-таки впивались в тело. Барнаби подозревал, что стоит ослабить хватку, как ее начнет сотрясать неудержимая дрожь. Лицо миссис Банди пребывало в постоянном движении: она часто моргала, кривила губы, мотала головой, как будто пытаясь вытряхнуть из сознания нечто ужасное.
Барнаби сел за стол. Трой отодвинулся, пристроил свой блокнот на столе рядом с раковиной и снял колпачок с шариковой ручки.
— Миссис Банди…
Она уставилась в свою чашку, в лужицу тающего сахара.
— Для вас это, вероятно, ужасное потрясение.
Последовала очень долгая пауза, потом тщательно накрашенные губы произнесли беззвучное «да». Она кашлянула, повторила свой утвердительный ответ, а после едва слышно прошептала:
— Я никогда раньше не видала мертвых.
— Да, это ужасно, — кивнул Барнаби. Он сосчитал до пяти, выждал еще немножко. — Вы в силах помочь мне? Сможете ответить на пару вопросов?
— Не знаю. — Она отпустила предплечья и, дрожа, потянулась к золотистой пачке «бенсонз суперкинг», лежавших рядом с почти полной пепельницей. Прикурила, достав зажигалку из кармана, глубоко затянулась, прикрыв глаза, и выдохнула. — Наверх я больше не пойду, — прорезавшийся хриплый голос забрался слишком высоко и сорвался, — нет, только не в ту комнату!
У нее за спиной Трой закатил глаза, иронизируя над таким накалом страстей. Ему удалось поймать взгляд женщины-полицейского и заговорщически ей подмигнуть. Но та в ответ взглянула холодно.
— Нет-нет, конечно, нет! — поспешил успокоить Барнаби. — На самом деле меня гораздо больше интересует происходившее до того, как вы нашли мистера Хедли.
— А-а… — Она немного успокоилась, но слегка удивилась. — Вы хотите сказать, пока я сюда ехала? Я приехала на автобусе…
— Скорее, когда вы подошли к дому, миссис Банди. Вы не заметили чего-нибудь необычного?
— Чего «необычного»?
«Солнышко, если бы мы знали чего, тебя бы не спрашивали, — про себя сказал Трой. — Так они целый день будут ходить вокруг да около». Он с вожделением воззрился на блестящую пачку, в которой уже недоставало семи сигарет, и подумал, что мог бы прикончить оставшиеся.
— Ну, ворота были широко распахнуты. Значит, почтальон заявлялся. Он ни за что не желает закрывать их, хотя мистер Хедли даже надпись повесил. Так что я закрыла ворота за собой, пошла по дорожке и… Вы вот говорили, что-то необычное? Так я сразу заметила, что занавески до сих пор задернуты. Внизу, в холле, и в спальне мистера Хедли. Ну, я такая вхожу…
— У вас свой ключ?
— О да, — подтвердила она с трогательной гордостью, — все, у кого я убираюсь, дают мне ключи. Но дверь-то была заперта изнутри на задвижку. Я минуту постояла, не знала, что делать, потом решила сунуться с черного хода. Дернула кухонную дверь, без особой надежды. Замок там не ахти, но шпингалеты, верхний и нижний, намертво запирают. Однако же, подняв наружную задвижку, я открыла дверь и преспокойно вошла.
— Сразу открыли?
— Да. Я вхожу, значит, и кричу: «Привет!»…
— А почту вы видели, миссис Банди?
— Кстати, вот теперь, когда вы напомнили… нет.
