Они остановились у двери. К ней скотчем была прикреплена картинка, изображающая дракона. Хвост обернут вокруг тела, и его стрельчатый кончик прикрывает ноздри и упирается в перепонку крыла. Над головой красным, синим и желтым написано: «Спасибо, что не курите у нас дома».
Выражение драконьей морды, шкодливое и виноватое, встревоженное, оттого что застукали, и одновременно выражающее веселую уверенность в том, что простят, напоминало гримаску ребенка-баловня, застигнутого за чем-то недозволенным. Трой про себя ухмыльнулся, а Барнаби громко засмеялся.
— Это кто нарисовал?
— Я. Это Гектор.
— Очень славно.
— Спасибо, — Сью вспыхнула от удовольствия, — он герой всех моих рассказов.
— Вы продаете свои рисунки, миссис Клэптон? — спросил Трой.
— Э-э-э… ну… — Лицо Сью просветлело.
— Это для моей маленькой дочки, ей бы очень понравилось. Повесить в ее комнате.
— Думаю… Я бы могла… Да.
— Отлично. Будем на связи.
Они уже вышли на крыльцо. Как только Барнаби и Трой сделали несколько шагов, Китти Фосс, на сей раз в сопровождении еще двух репортеров мужского пола, а также малого с камерой наперевес и женщины, размахивающей каким-то длинным ворсистым цилиндром, ворвалась в калитку, и все они, жужжа, как осиный рой, ринулись по дорожке к дому. Полицейские посторонились, полагая, что их целью была Сью, и не ошиблись.
— Итак, — сказал старший инспектор, когда «осы улетели», — ваше мнение, сержант?
— Думаете, выгораживает его?
— Похоже, что так. Хотел бы я знать, что в действительности делал мистер К., когда якобы «крепко спал». Пожалуй, стоит поговорить с ним, прежде чем жена его не подготовила. — Барнаби оглянулся бросить последний взгляд на коттедж «Тревельян». Представители прессы уже скрылись в доме. — Если домчите за двадцать минут до каустонской средней школы, у нас неплохие шансы успеть?
— По такой-то дороге? — Они как раз дошли до машины, Трой с усилием открыл дверцу, успевшую примерзнуть, и усмехнулся. — Да без проблем!
Тем временем в школе Брайан занимался с ребятами из театральной студии, готовился на ходу конструировать пьесу. Все, кроме Дензила, расположились полукругом на блестящем, медового цвета паркете. Школьники сидели по-турецки, спина к спине, или лежали на полу. Дензил висел вниз головой, вцепившись в резиновые кольца. Вены у него на шее вздулись, с мочек уха срывались и падали хрустально прозрачные капли пота.
— Иди уже, Дензил, — позвал Брайан. — Мы начинаем.
Дензил никак не показывал, что услышал зов, да Брайан этого и не ждал. Он с самого начала дал студийцам понять, что его modus operandi
[17] — демократичность и открытость. Чтобы утвердить и развить в школьниках диалектику общности, надо на место официального, академического ландшафта водворить другой и сделать его естественной средой обитания. Репетиции должны быть не противостоянием студии и ее руководителя, а увлекательным исследованием самих себя. Дети смогут наконец раскрыть свои мечты, стремления, разочарования, а Брайан придаст им форму, сотворит из них полномасштабную драму под рабочим названием «Слэнгвэнг для пяти немых голосов».
Премьера была намечена на конец весеннего семестра, и это изрядно беспокоило Брайана. Хотя студийцы, безусловно, получали огромное удовольствие от драматического самовыражения (иначе на занятия они бы не ходили) и со всей страстью и фантазией отдавалась импровизации, учить слова им совершенно не хотелось.
Напрасно Брайан записывал на пленку репетиции, брал записи домой, удалял непристойные выражения, пытался придать сухому остатку более-менее связный вид, сохранял все это в компьютере Мэнди. Получив на следующем занятии принесенные им из дому тонкие перфорированные карточки, юные актеры обескураживающе небрежно распихивали их по карманам джинсов и больше к ним не возвращалась.
Вот и сейчас Брайан спросил, нашел ли кто-нибудь время просмотреть результаты работы предыдущей недели. Дензил, медленно опускаясь, произнес:
— Да.
— И как тебе?
— Забирает, чувак. Реально забирает.
Парень повис в дюйме от пола, перекатывая под сероватой, нечистой кожей дельтовидные мышцы, словно кокосы. Потом беззвучно спрыгнул. Все зааплодировали. Дензил с притворным почтением приложил руку к груди и поклонился, показав бритый череп. В самом центре голой макушки красовалась татуировка — паук. Голубые нити паутины оплетали голову и исчезали за воротом майки с изображением группы «Ганз энд Роузез». Шею у самого основания опоясывала другая татуировка — «Разрезать здесь». Он неторопливо присоединился к остальным.
— Я б стал гимнастом на трапеции, если б свезло.
— Ладно! Народ, разогреваемся! — крикнул Брайан дурацким, нарочито грубым голосом и побежал на месте, встряхивая руками и ногами и крутя головой.
Дензил встал около Эди Картер, расставил ноги и задвигался, будто играл на гитаре, ритмично выбрасывая таз вперед, чуть ли не прямо ей в лицо. Еще двое вяло поднялись с пола. Ворот, не выносивший прикосновений к шее (откуда и прозвище), стал боксировать с тенью. Маленький Борэм, тощий и беспомощный, но одетый как спортсмен-олимпиец, несколько раз неуверенно отжался.
Эди и ее брат продолжали сидеть спина к спине, напоминая пару изящно выточенных, изысканно украшенных подставок для книг. В профиль их лица выглядели совершенно одинаковыми (брат и сестра родились в один день), разве что подбородок у Тома сильнее выдавался и был потяжелее. Длинные, густые, вьющиеся волосы цветом напоминали апельсиновый джем. Добавьте сюда изящные носы и высокие, мраморной белизны лбы, как у детей на картинах тюдоровской эпохи.
Брайан каждый день нетерпеливо ждал возможности встретиться глазами с двойняшками Картер. Они постоянно меняли стиль, придумывали себя заново, никогда не выглядели одинаково. Их ослепительная кожа, гладкая, сливочная, была как чистый холст, жаждущий, чтобы его раскрасили. Они одевались, как это делали бы маленькие дети, предоставленные сами себе, с этакой независимой, вызывающей пышностью. Сегодня Эди явилась в алой многослойной юбочке с пышными воланами, отделанной шелком и кружевом, и бананового цвета ажурном джемпере. Том был в голубых джинсах оттенка упаковки сухих завтраков из пшеничной соломки и куртке-бомбере с принтом: ночные ведьмы, горящие города и матерные фразочки из комиксов.
— Давайте, вы двое! — скомандовал Брайан.
Эди раздвинула свои яркие, цвета гвоздики губы, коротко высунула язычок и снова убрала его. И улыбнулась. Брайан быстро отвернулся и стал боксировать с Воротом, что вовсе тому не понравилось.
Когда студия только образовалась, Брайан, зацикленный тогда на невербальной коммуникации, предложил всем сесть в кружок, взяться за руки и закрыть глаза. Потом начались физические упражнения, настоящие, полноценные тренировки. Но тут же и кончились: Брайан боролся с Воротом, случайно дотронулся до его шеи и так получил в ухо, что в голове у него потом неделю звенело.
