— О, прости меня! Я не имел в виду… Эди! Не уходи…
Но она уже уходила, петляя по рельефным завиткам узора на пурпурном ковре. Он смотрел на ее чудесно округлые леопардовые ягодицы, которые терлись друг о друга, щечка о щечку, и понимал, что в любую минуту рискует хлопнуться в обморок. Она была уже у буфета и вынимала пробку из бутылки с «гремучей смесью».
— Еще выпьете?
— Да! Да, пожалуйста. Спасибо, Эди. — Он не собирался, но если это вернет ее опять на диван, он мог бы… Что мог бы?
— А потом можем почитать мою роль, если хотите.
Кажется, на сей раз она налила себе тоже. Она улыбалась ему так дружелюбно, как будто их маленькой стычки не было. Эту быструю и, казалось, нелогичную смену настроений, свойственную всем им, Брайану было тяжелее всего понять. Сам-то он всегда надувался и долго не прощал обид.
— Слова у меня… «от зубов отскакивают», — сообщила Эди, — так?
— В самую точку.
— Помните, Дензил еще сказал, что отскакивает от зубов?
— Нет. — Ложь! Прямо сейчас он представлял себе, как она забирается в его джинсы, и ее губы и язык…
Она поставила другую кассету, музыка была медленная, мелодичная, спокойная.
— Нравится?
— Очень.
— Тогда, — она дала ему стакан и села рядом, — цепляйтесь.
— Что, прости?
— Ну, выпьем как друзья.
Она продела свою руку в его, поднесла стакан ко рту, и это движение приблизило их друг к другу. Ее дыхание пахло сигаретным дымом, солью, но более всего чем-то резким, напомнившим ему о школьной лаборатории; он позже понял, что это было грушевое монпансье. Так, притянутые друг к другу, толкаясь и хихикая, они выпили. От волнения Брайан больше расплескал, чем влил в себя.
— Черт, — выругалась Эди. — Все мне на джемпер.
— Прости.
— Пойду вытру.
Вынимая свою руку, она снова оказалась очень близко. Губы нежные, как манго, влажные от выпитого вина, огромные глаза с лиловыми тенями, ресницы так густо накрашены, что торчат, как шипы. Ее удивительные, цвета апельсинового джема волосы были небрежно подобраны, и несколько вольных кудряшек выбивались. Она сидела к нему лицом, положив ногу на ногу, томно допивая свой стакан большими глотками.
Брайан растерянно отвел глаза. Он хотел сказать что-нибудь безобидное, способное перевести разговор на нейтральную почву, в чисто платоническое русло. Но единственная реплика, которая пришла ему на ум (и ушла) была безнадежно неподходящей, могла только поддать жару, а не погасить занимающийся огонь. В голове у него раздавались щелчки, похожие на звук захлопывающегося турникета, и он все-таки произнес:
— У такой девушки, как ты, наверняка есть парень, и он захочет прийти и посмотреть, как ты играешь на сцене.
— Этот? — Эди ухмыльнулась.
Брайан почувствовал ревнивое разочарование. Значит, он был прав и у нее кто-то есть, но от презрительных ноток в ее голосе он получил удовольствие.
— Да что с него толку.
— В каком смысле?
— Да во всех смыслах. Какая-то, блин, «оригинальная низкокалорийная начинка». Ну, понимаешь, да?
Брайан уставился на нее, не понимая ничего. Он слегка поплыл от бормотухи, избытка тепла и постоянной эрекции. Конечно, с мозгами у него было что-то не то, потому что он, хоть убейте, не улавливал связи между неподходящим дружком и начинкой из вафельной крошки в шоколадном драже «мальтизерс». Или, может, дело просто в том, что дружок никогда их ей не покупает?
— Небось, у твоей жены таких проблем нет.
Эди подмигнула ему, но Брайан этого не заметил, потому что смотрел на ее живот, поднимался по невыносимо сексуальной лестнице и уже поднялся до тоненького топика, залитого вином и потому очень плотно прилегающего к телу.
— Тебе, наверно, так неудобно, — онемевшими губами проговорил он, и хотя выражение ее лица не изменилось, он уже знал, что невидимый барьер перейден, теперь он уже не может встать и уйти. И все же он не был готов к тому, что события начнут развиваться с ошеломляющей скоростью.
— Ты прав, — прошептала Эди, — простужусь и умру.
Не отводя глаз от его лица, она завела руки за спину и развязала там что-то или расстегнула. Топ упал, обнажив красивые жемчужно-белые груди с бледно-голубыми просвечивающими венами и возбужденными сосками. Брайан застыл как громом пораженный, в страхе и восторге. Она подалась вперед, высунула язычок, как птичка колибри, и засунула ему в ухо.
Брайан вздрогнул и застонал. У него так закружилась голова, что он испугался, как бы прямо сейчас не потерять сознание.
— Потрогай меня, Брай… Давай же… Скорее…
— О-о-о… Эди…
— Нам нужна твоя рука…
— Они такие красивые…
— Крепче… ущипни их… потри…
— Я так мечтал об этом!
— Ага. И я.
— Я все время представляю, как я тебя…
— Плохой мальчик.
— Это меня так заводит… знаешь…
— Твой-то готов, а, Брайан. Как думаешь, прокатит у нас?
— Да! — воскликнул Брайан, не очень понимая, кто кого должен прокатить, но да, он готов!
— А если чуть пониже?
— М-м-м…
— Я видела, как ты смотрел на мои ноги.
— Такие хорошенькие ножки.
— Хочешь подняться по моей маленькой лесенке, а?
— О да, да…
— Ну давай…
— Эники, беники ели…
— Ты ведь умеешь работать руками, а, Брайан?
— Пока жалоб не было.
— Петтинг и все такое.
— М-м-мгг…
— Вот и добрался до вареников, да?
— О, Эди! — Ее колготки вдруг оказались на уровне лодыжек, а пальцы занялись пуговицами его рубашки. — Что ты делаешь?
— Снимаю это. Все по-честному.
— Я… худой. Никогда не хватало времени подкачаться.
— Ну, не такой уж и худой вот здесь, а, Брайан?
— Ух ты!
— Где нужно, не худой.
— Больно, вообще-то.
— А теперь джинсы.
— А ты уверена, что дверь…
— Нельзя же трахаться в джинсах. — Эди задрала юбку, потом протянула руку и потрогала его бороду.
— О, не надо.
— А это что тут у нас за бугорки?
— Ты не могла бы погасить свет?
— Так смешнее.
— Хватит, хватит…
— Еще не хватит, Брайан.
— Э-э… Я никогда не… Мне никогда не…
