— Но завтра ты идешь за покупками в «Сэйнсберис». Послушай, — она дотронулась чуть липкими пальцами до руки Сью. — Позволь мне дать тебе немного денег. У меня еще остались от…
— Нет, Эми. Ну с какой стати?
— Потому что ты моя подруга.
Сью упрямо замотала головой.
— Хорошо, тогда я дам тебе взаймы. А когда разбогатеешь, вернешь мне.
— Я думаю, это не та сумма, которую нельзя было бы потратить на празднование такой изумительной новости.
— Разумеется.
— Другие мужчины повели бы своих жен выпить шампанского и вкусно поесть.
— Безусловно. — Эми колебалась, продолжать ли ей. Не хотелось переводить разговор на неприятную тему. С другой стороны, Сью была несколько огорчена, и, на взгляд Эми, совершенно оправданно. Она также почувствовала желание подруги порассуждать еще о несправедливости домашних. — А что сказал Брайан, когда ты ему сообщила?
— Что они вовсе не намерены публиковать меня. Что, возможно, они заметили некоторые достоинства в моих набросках и хотят посадить меня на скамейку запасных, на тот случай, если в будущем я вдруг сотворю что-нибудь стоящее.
— Какая несусветная чушь! — Эми так разозлилась, что даже покраснела.
— Да уж, — кивнула Сью, помолчала немного и добавила: — Правда ведь?
— Злобная маленькая жаба.
— Я ему не поверила.
— Да уж я надеюсь, что не поверила! Если бы все обстояло так, они бы прислали тебе обратно твои рисунки с ободряющим письмом и просьбой поддерживать с ними связь. — Увидев, что подруга больше не сияет, Эми требовательно переспросила: — Верно?
— Верно.
— Значит, все решено. Теперь надо подумать, что ты наденешь.
— Понятия не имею. Все, что у меня есть, держится на термозаплатках и силе воли.
— Пройдемся по благотворительным магазинам. Там бывают очень милые вещички. И на это я уж точно одолжу тебе денег, и никакие отказы не принимаются. Ты должна выглядеть хорошо.
— Спасибо.
— В конце концов, тебя ведь могут пригласить «Ритц».
— Ну уж! — даже не сведущей в издательском этикете Сью показалось, что Эми хватила чересчур. — Так уж сразу и в «Ритц».
— Ты мне должна будешь все-все рассказать. С той самой минуты, как войдешь в ресторан, до той, когда выйдешь. Какой там интерьер, что ты пила и ела, как выглядят официанты и посетители…
Сью снова рассмеялась:
— Всего я не запомню.
— Говорю тебе, до того момента, как ты посадишь редакторшу в такси.
— А почему я должна это делать?
— О, она ведь будет уже хороша к тому времени, — небрежно пояснила Эми. — Они же все пьют как лошади.
Сью с любовью и благодарностью смотрела в теплые, карие глаза смешной, оживленной, полностью поглощенной успехом подруги Эми. Поговорка, что друзья познаются в беде, никогда не казалась ей глубокой. Конечно, когда у тебя несчастье, люди начинают роиться вокруг тебя. Некоторыми движет искреннее сочувствие, другие — и таких больше — просто рады окунуться в более насыщенную и драматичную, чем их собственная, жизнь. Но насколько труднее по-настоящему радоваться успеху другого, когда тебе самому ничего не светит.
— В следующий раз повезет тебе. — Сью взяла Эми за руку. — Когда ты закончишь «Ползунки», они все будут драться за рукопись.
Эми не сразу ответила. Она как-то сжалась и погрустнела. Сью решила, что подруга вспомнила о Ральфе. Может быть, подумала, как муж был бы рад узнать, что она пишет книгу. И Сью быстро продолжила:
— А я смогу тебе помочь. Я найду агента — всегда можно найти агента, если ты хотя бы раз подписал контракт. Я буду настаивать, чтобы они опубликовали и тебя.
— О, Сью…
Они обе молчали, наслаждаясь великолепием ситуации. Какая потрясающая разница между вчера и сегодня! «И завтра утром, когда я проснусь, это все еще будет реальностью. Никто не сможет отнять этого у меня».
— Ох, я так увлеклась, что не рассказала тебе, что еще случилось.
— Здесь тоже кое-что случилось.
— Что, Эми?
— Ты первая.
— Ладно. Я волновалась о Рексе. Звонила ему два или три раза, никто не ответил, поэтому я пошла к нему и застала его в жутком состоянии.
Сью поведала о своем визите. Эми дослушала до конца, потом сказала:
— Но этого просто не может быть. Я имею в виду, не может быть, чтобы Макс Дженнингс убил Джеральда.
— Вот и я говорю. Знаменитые люди просто не делают таких вещей.
— Для начала полиция арестовала бы его. Это уже было бы во всех газетах.
— Я попыталась убедить Рекса, что должно быть какое-то разумное объяснение. Рекс… он просто умирал, Эми. Просто умирал от стыда. Это было ужасно.
— Похоже, ты совершила чудо. Я видела его сегодня на Зеленом лугу с Монкальмом.
— Да. И он собирается снова писать, это обязательно ему поможет. Но прежним он не станет, пока не найдут того, кто сделал это.
— Миссис Банди вчера сказала, что они ищут чемодан.
— Чемодан Джеральда?
— Да, коричневый, кожаный. Убийца явно забрал его с собой.
— Так это же указывает на ограбление! Я должна рассказать Рексу. Это его подбодрит.
Сью принялась запаковывать торт. Эми старалась снова заткнуть бутылку пробкой.
— Известно, что было в чемодане?
— Содержимое ящиков комода, — ответила Эми. — Так говорит миссис Банди. Она очень долго распространялась про эти ящики.
— Удивляюсь, как это Гонория не заткнула ей рот.
— Читала свои руны в другой комнате. Получилось!
Но Эми рано обрадовалась. Пробка снова выскочила из горлышка, пролетела через кухню и закатилась под плиту. Встав на колени и наклонившись, чтобы выловить ее оттуда, Эми придушенным голосом сказала:
— Я помогу тебе с Рексом. Навещу его. И еще мы можем обратиться к Лоре.
— А… Кстати, вот еще одна новость, которую я тебе хотела сообщить. Она переезжает.
— Переезжает? — Эми мыла пробку под краном. — Куда?
— Пока не знает. Я заходила к ней вчера. Я так волновалась за Рекса, и мне нужно было хоть с кем-нибудь поговорить. Иначе просто не знаю, до чего бы я себя довела. А она… она была в очень странном настроении. Ты знаешь, я думаю, она напилась.
— Я не удивлена. Этот ужасный бизнес кого угодно доведет до пьянства.
— Да брось ты ее, Эми. — Пробка по-прежнему вела себя отвратительно. — Лучше расскажи, что случилось у тебя. Мне уходить через минуту.
— Это было вчера. Сразу после часа дня. — Эми говорила так серьезно и вид у нее был до того встревоженный, что Сью, которая уже было встала, собрав свою корзину, снова опустилась на стул. — Гонория вошла и стала пенять мне, что я опоздала с ланчем. И может, потому, что я замерзла сильнее обычного и чувствовала себя вконец одинокой и несчастной, я сказала-таки ей, что с меня хватит…
