Хоть Брайан и следил за собой, маска преподавателя-профессионала в какой-то момент могла соскользнуть. Такая восприимчивая и умная девочка, как Эди, конечно, все заметила и наверняка похвасталась этим.
Миссис К., должно быть, сложила два и два, подойдя к этому креативно, получила в результате пять и решила воспользоваться шансом и приписать еще ноль, а то и два в конце. Точно не больше. Они незначительные, мелкие люди, неудачники без воображения.
Даже в этом случае, если предположить худшее (то есть пятьсот), это будет не так-то просто. Брайан перебрал варианты. Бросить где-нибудь машину и потребовать страховку? Но это значит — заявить в полицию. А вдруг ее найдут и сообщат ему? Если и тогда он будет настаивать на выплатах, обвинят в мошенничестве. Может, удастся ее разбить? Или оставить на железнодорожных путях?
Немного испугавшись того, как быстро решился на оскорбление законности и порядка, этих святынь семьи Клэптон, Брайан обратился мыслями к более честной идее — взять кредит под залог дома. У него была оформлена тридцатилетняя ипотека, оставалось платить еще двадцать лет, он никогда не опаздывал с платежами, так что банк «Эбби нэшнл» мог бы счесть его подходящим кандидатом на пополнение вклада.
Наконец, вариант третий — родители. Брайан, немедленно превратившись в маленького мальчика, отрепетировал вводную реплику матери: «У тебя неприятности, дорогой?» И он, чувствуя себя галькой перед огромным валуном неприятностей, ответит: «Конечно нет, мамочка». Он ничего не знал о финансовом положении родителей. Отец никогда не обсуждал с ним подобные вопросы. Но ведь были же у Клэптона-старшего какие-то сбережения? Скромная награда за его нудную бумажную работу. Или какая-нибудь страховка? Конечно, сын все им вернет.
Но сколько будет вопросов! И какой предлог выдумать? Ремонт или переделки в доме? Но это же можно проверить, и это будет проверено, можно не сомневаться. Родители Брайана, такие робкие и нерешительные в большом мире, становились на редкость упертыми, когда речь заходила о делах семейных. Тем не менее почву прощупать можно — под видом беспокойства об их будущем финансовом благополучии.
Если все три варианта провалятся, остается только кредит в банке, который, возможно, и раскошелится, но назначит бешеные проценты. Но, погодите-ка минутку…
А Сью? Она теперь настоящий писатель. Ее собираются напечатать. Разве они не платят еще до публикации? Об этом же постоянно говорят. Аванс Джеффри Арчеру. Аванс Джули Бёрчилл. Номера телефонов. Такое количество нулей, что на одной стороне чека они не умещаются, приходится переносить на оборот.
Дыхание Брайана участилось. Нервные окончания задрожали и зазвенели. Впрочем, он сразу одернул себя: нечего раскатывать губу! С ней не станут особенно носиться, пока не выяснят, будет ли иметь успех этот ее Гектор. Но все равно сколько-то ведь заплатят. И видит бог, она обязана этим ему. В конце концов, он содержал ее все эти годы, и потом, это из-за нее он пошел в «Дом у карьера».
Брайан, прищурившись, вглядывался в туман, пытаясь разглядеть движение в окнах. Он снял запотевшие очки и протер их обшлагом куртки. Зубы у него стучали, борода заиндевела. Потом он чихнул.
Ночь немедленно взорвалась яростным лаем. Невероятно точно копируя вечер предыдущего четверга, дверь коттеджа распахнулась и на пороге появилась фигура. На этот раз ни один лучик света из дома не просочился наружу, фигура заполнила собой весь зазор, будто ее надули. Трагедия, как всегда, повторялась в виде фарса. Эта была сама великанша. Она издала хриплый звериный клич: «Каготамчертнесет?»
Брайан немедленно отскочил, с завидной грацией преодолев одним прыжком изрядное расстояние. Потом он повернулся и без оглядки побежал по грязной дороге, спотыкаясь о камни, оскальзываясь на замерзших лужах и время от времени получая по физиономии ветками кустов.
Громкий звонок вернул его в кошмарное настоящее. Пора было покидать безопасную раздевалку, его ожидал ужас спортзала. Уже выходя, Брайан увидел свое отражение в зеркале и отпрянул. Волосы стоят торчком, в глазах страх, зубы кусают нижнюю губу. Он был похож на какую-то странную разновидность сумчатых, притом на последней стадии белой горячки.
Клэптон умылся, промокнул лицо бумажным полотенцем, провел влажными руками по волосам и быстро прикинул, может ли не ходить туда. Не отправить ли ему сообщение, сказавшись больным? Это будет чистой правдой. Но нет, надо узнать, что там происходит, выяснить, что они собираются делать.
Брайан заставил себя пройти дальше по коридору, по которому прежде шагал с таким легким сердцем и проглотить подкативший к горлу комок. Ему пришло на ум выражение «захлебнулся собственной рвотой». Оно всегда казалось ему очень глупым. Чьей же еще рвотой можно захлебнуться?
Вот и дверь. В верхнюю часть вставлено толстое пупырчатое стекло. Матовое, но силуэты тех, кто внутри, обычно видны, особенно если они двигаются. Брайан приблизил лицо к стеклу и прищурился. Ничего. Там неестественно тихо. Обыкновенно он слышал смех, хриплые голоса, возню задолго до того, как подходил к дверям. Его окатило волной облегчения, волна отхлынула, и он остался на берегу, охваченный дрожью.
Он напомнил себе, что про шантаж придумал сам. Что касается присланных фотографий, да, эта злая шутка, видимо, должна была напугать его. Отомстить за некое высокомерие, которое им почудилось. Какова бы ни была причина, похоже, они поджали хвост. И все-таки лучше в этом убедиться. Он толкнул дверь.
Все были в сборе. В дальнем конце зала, около брусьев. Сидели по-турецки на полу с суровыми, каменными лицами, как воины на военном совете.
Брайан вспомнил, как однажды сказал им, что пустое пространство станет тем, чем его сделает актер. Сегодня не оставалось сомнений, чем стало пространство спортзала. Оно стало ареной.
И Брайан начал свой трудный путь к брусьям по бескрайней плоскости блестящего паркета. К ногам его, казалось, привязали гири. Он шел и шел, а расстояние между ним и ими не сокращалось. Но наконец это до странности медленное и унизительное путешествие подошло к финалу. Заглушив желание вписаться в их полукруг, то есть пристроиться рядом с маленьким Бором, Брайан сел один, лицом к ним.
Он немедленно пожалел, что опустился на пол, отказавшись от преимущества смотреть на них сверху вниз, с высоты пяти футов шести дюймов, но было уже поздно. Ему не хватило бы сил подняться.
Брайан глубоко вздохнул и попробовал выбрать из безумного и бессвязного лепета у себя в голове несколько уместных, резких фраз. Он пока не осмелился посмотреть на кого-то из них, и это была еще одна ошибка, потому что чем дольше он избегал смотреть им в глаза, тем глупее и трусливее им казался.
Дензил сказал:
— Пришел, значит?
— Да. О да, — Брайан засмеялся. По крайней мере, хотел засмеяться. Но получилось жалкое подобие смеха. Пародия на прежнее «уф-уф-уф».
Он обхватил себя руками, как будто защищаясь от их неприязни, однако в последний момент нервы сдали, и взгляд его скользнул в сторону Эди, которая сидела, прижавшись лицом к плечу брата. Никто не двигался, но Брайан чувствовал подпитывающую их энергию. Каждый из них подзаряжался от стаи. Его мать сказала бы, что они «подначивают друг друга».
