— Он очень странно относиться к людям: крайне подозрительный, всё время всех проверяет. Много чего требует, если ты вошёл в его близкий круг общения. При этом я ничего о нём не знаю. Вообще! Хотя мы общались около года! Судите сами, даже из нашего с вами разговора я узнала о вас больше, чем о нём за весь год! — подчеркнула девушка.
— Хм. Определенно странный парень. А зачем тебе правда, если примирение с ним в твои планы не входит?
— Хочу знать правду, чтобы легче жить.
— Правда у каждого своя. Для одних она приемлемая, для других звучит категорично.
Александров извлек из кармана телефон и протянул его Ёле со словами:
— Напиши мне в ежедневнике его данные. Номерок его имеется?
Девушку, мягко говоря, удивило беспредельное доверие маминого ухажера, когда он предоставил ей столь личную вещь. Хмелевской понадобилась несколько минут, чтобы вбить чужой номер телефона и напечатать скудные данные о Косте.
— Готово. Всё что знала, — она вернула смартфон.
— Пробьём, не волнуйся. Одного мне сдала, а про второго ничего не скажешь, — лукаво улыбаясь, поинтересовался Александров.
Ёла прокашлялась.
— О ком это вы?
— Я же был в ресторане. Именинник определенно уделял тебе внимание, такие взгляды на тебя бросал, пока ты кокетничала со своим спутником.
— С ним я сама разберусь.
— А! Ну, если что, обращайся.
— Что-то аппетит разыгрался, Алексей Витальевич.
— Пойдёмте готовить.
Погода более-менее выправилась. Александров развел костер, Ёла изучила содержимое пакетов с едой и огласила примерное меню. Готовили они вместе. Разговаривали то на важные темы, то на весьма обыденные, но девушку не покидало чувство, что это всё будто не с ней происходит.
Да, тяжело пришлось в последнее время. Что ж поделать, придется как-то справляться. Хмелевская чётко понимала, что не имеет право указывать матери как жить. Если Лилиана Львовна и приняла такое решение, значит, его надо уважать. И Алексей Витальевич вроде бы нормальный мужик. У него цель одна с семьей пожить спокойно, ребенка родить, воспитать.
«А как же папа? Хочется поскорее увидеть, поддержать его. Александров сказал, что он скоро приедет. Только бы всё обошлось! Обойдется ведь, — Ёла мельком взглянула на своего спутника, — а ведь всё просчитал! Вот как надо!»
— Я так и думала, что такие огромные инвестиции не просто так, — ворчала Ёла, перемешивая ингредиенты салата.
— Зато в работе перед тобой иные открылись двери. Дерзай! Обо всех проблемах позабудешь, когда заказы горят. А когда тебя Лилиана за главную оставит…
— Что-о? — удивленно протянула девушка. — Только не это!
И сердце бросилось в пляс! Мысли о работе, подобно фейерверку, начали наполнять голову новыми идеями. И светлая уверенность наполнила душу, что всё непременно будет хорошо!
Глава 20. Мамины сказки
Маму свою Ёла считала особенной и даже необычной женщиной, хотя бы потому что у Лилианы Львовны была гетерохромия: один глаз — голубой, другой — зеленый.
Девушка очень сокрушалась, что настоящее генетическое явление не передалось ей, и зелено-карие глаза она наследовала от папы. Сколько себя помнила Хмелевкая, мама всегда придерживалась ЗОЖ, вегетарианкой не была, но зато выработала для себя определенные правила в питании.
Да что там в питании! Лилиана Львовна везде и всюду соблюдала личный кодекс: по отношение к самой себе, к мужу, к ребенку, к работе, к обществу и прочее. Ходячий пример для подражания, так что девушка особо не засматривалась на кумиров, сверстников, её вдохновляла мама.
Когда Хмелевской старшей понадобилась помощь и забота, конечно же, дочка поддержала.
Вечер воскресенья обещал быть интересным. После поездки на море Ёла отправилась в душ, но перед этим получила твердое заверение от мамы, что они поговорят.
Водные процедуры помогли отойти от поездки. Надев длинную пижаму, девушка собиралась высушить волосы феном, как отключили электричество. Она нащупала телефон и, включив фонарик, отправилась на кухню.
— Ёлка, ты везучая! Представляешь, если бы электричество отключили, когда ты была в душе. Держи, — Лилиана осторожно вручила зажжённую свечу дочери.
— Здесь посидим? Или в гостиную?
— Поплыли в гостиную, — неспешной походкой, прикрывая ладонью пламя свечи, женщина двинулась вперед, младшая Хмелевская последовала за ней.
Девушка помогла зажечь оставшиеся в наборе свечи и красиво расставила восковые столбики на журнальном столике.
Лилиана уютно устроилась в ворохе декоративных подушек, мечтательным взглядом уставившись на свечи, в другом углу дивана расположилась дочь.
Ёла подобрала ноги под себя, облокотилась на спинку дивана и запустила пальцы в сырые волосы, стараясь их высушить естественным путем.
— Мама, почему ты мне не рассказала?
— Я не хотела, чтобы ты за меня переживала, — голос матери лился тихо и размеренно, — потом у какой женщины есть свои тайны, которые должны оставаться исключительно при ней. Ты же понимаешь, о чём я? — она обратилась взором к дочери, — можешь мне рассказать, как ты провела ночь в день рождения Матвея? И объяснить, почему ты не приехала ко мне в офис, когда я тебя просила?
— Э-э-э… — Ёла почувствовала себя крайне глупо, потому что не нашлась что ответить.
— Вот видишь, — красивые брови Хмелевской старшей взметнулись вверх, — и у меня точно также имеются свои секреты.
Поразмыслив, дочка открылась матери.
— Я прямо чувствую, как ты сильно его любишь. Хоть вы оба молчуны, но из вас такая исходит энергетика. Наверное, поэтому вы заручились моей поддержкой. А папу всё равно жалко…
— Мужчин жалеть нельзя, их надо любить и в них надо верить, — Лилиана заботливо накрыла своей ладонью руку дочери.
— Я люблю своего папу, и я верю, что у него всё получится!
— Другое дело! — она ободряюще сжала руку Ёлы и отпустила.
— Как там маленький? Александров сказал, что ждёте мальчика. Спорим, что он будет на него похож, такой же белый!
— Сыновья обычно на маму похожи.
— А мой брат будет не такой как все! И я буду его феей. Я буду выполнять все его желания! Кстати, вы думали уже над именем? Надо называть по святцам.
— Ещё одна, — негромко засмеялась Лилиана, — только вчера Александров мне мозг выносил по тому же поводу. Вот рожу, там посмотрим. А пока отстаньте от меня.
— Ладно-ладно. Ты завтра переедешь, так что я останусь одна, — Ёла нарочито скорчила жалостливую гримасу.
— Скучать не придется. Работы сама знаешь, сколько предстоит сделать. Так что диванчик в подсобке моего кабинета пустовать не будет.
