Хмелевская выгнула спину, устало потянулась, сидя в офисном кресле. Нет, какие бы обстоятельства не складывались, не надо смешивать работу и дом.
Поработала, будь добра домой, чтобы завтра свежим ветром впорхнуть в стены модного дома «Венера и Юпитер». Девушка несколько минут потратила на сборы, попутно накидывая план на оставшийся вечер.
Это будет первый вечер самостоятельной жизни. Ой, нет! Второй. Первый ей устроил Матвей.
Ёла встряхнула головой, приводя мысли в порядок и прогоняя прочь размышления о несостоявшемся кавалере. Пусть себе гуляет с моделями, а нам и так не скучно! Вызвав такси, она пообещала себе в ближайшее время приобрести собственное транспортное средство, надоело кататься в разных машинах, с разными водителями.
Покинув такси, она остановилась на секундочку, чтобы просмотреть сообщения в телефоне. Поодаль хлопнула автомобильная дверца, а электронный писк осведомил о включении автосигнализации.
Фоном мелькнула мысль о жильце, который поздно вернулся домой, но он до сих пор не прошел мимо к подъезду, а шаги почему-то затихли за её спиной. Хмелевская интуитивно замерла и навострила уши. Однако всё же вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса:
— Девушка, вы так прекрасны! Вы похожи больше на маму или на папу?
В первую долю секунды напрашивался грубый ответ; во вторую долю секунды проснулась совесть и напомнила об имеющемся воспитании и весьма справедливо подметила, что мужчина ведет себя очень вежливо, обращаясь к молодой особе на «вы», значит, желательно ответить так же любезно; в третью долю секунды откликнулась память — а голос-то вроде бы знакомый! Неужели? Она медленно обернулась.
— На папу… Папа! — радостно вскрикнула Ёла и обезьянкой повисла на шее Владимира Владимировича Хмелевского.
Глава 23. Возвращение
Ёла первой переступила порог квартиры и с облегчением выдохнула, когда своими глазами убедилась, что мать заказала услуги клининговой компании после того, как забрала вещи.
Значит, у них с отцом не будет наглядного повода оплакивать прошлую жизнь. Цепким взглядом девушка заметила, что в прихожей не хватает некоторых вещей, но в целом изменения в квартире видны только тому, что в ней непосредственно проживает.
— Проходи, — Хмелевская распахнула перед родителем дверь.
Владимир Владимирович сделал широкий и уверенный шаг.
— Где твои вещи? — полюбопытствовала она, удивленно глядя на одинокий портфель в руках отца.
— Дочка, я вообще-то домой приехал.
— Ой! Прости, папа, — Ёла прижала ладонь к груди и виновато улыбнулась, — что это со мной?! — она растерянно пожала плечами.
Отец разулся и по-хозяйски прошел вглубь квартиры, оставляя портфель и пиджак там, где ему вздумается.
Хмелевский был красивый. По-мужски красивый. Рост выше среднего, крепкого телосложения. Шатен с карими глазами. Внешность его носила брутальный характер, однако знающие Владимира люди, при случае охотно пели дифирамбы его галантности и воспитанности. И это было не всё!
Отец Ёлы обладал спокойным, бархатным голосом с характерной глухотцой, которая невольно заставляла собеседников ловить каждое его слово. Мужчина-мечта, но, к сожалению, Лилиана Львовна встретила его после великой любви к Александрову. К тому же она относилась к тем женщинам, для которых внешность мужчины была отнюдь не на первом месте.
Неужели душа у Алексея Витальевича страшно красивая?
— Ты надолго?
— Навсегда, — ровно отчеканил отец.
— Правда?! — девушка радостно подалась вперед.
— На неделю.
Она закатила глаза.
— Дай угадаю: типа отпуск, но в действительности за эти дни нужно переделать немало дел по всем фронтам, да?
— Так точно!
— Можно спросить, почему ты сам один в квартиру не поднялся, ключи ведь на руках, или не стоит?
— Второе.
— Что делать будем? — Хмелевская всё ещё стояла в прихожей и топталась на месте.
— Как обычно. Иди, переодевайся, умывайся и будем пить чай.
Когда Ёла через пятнадцать минут застала отца в гостиной, челюсть её прилично отвисла. Журнальный столик временно превратился в застольный.
На стеклянной столешнице красовались нарезки сыра, форели и фруктов. С двух противоположных сторон стояло по два стакана, один низкий, пузатый и с толстым дном, второй классический, а также бутылка воды и бутылка с коричневой жидкостью, похожей на чай.
— Шустро ты намолотил. А как же чай? — скрестив руки на груди, поинтересовалась девушка у сидящего на диване родителя.
Владимир, взяв в руки бутылку, взглянул на этикетку и огласил:
— Это чай для взрослых. Будешь?
— Буду! — отрезала дочка и уселась на пуф.
«Чтобы тебе меньше досталось, а то дел ведь немало!» — ворчала про себя она.
Владимир Владимирович одни стаканы почти до краев наполнил водой, в другие плеснул небольшие порции шотландского виски. Девушка подняла стакан с толстым дном и, любуясь, поглядела на светло-коричневую жидкость.
— Чай хорошего качества?
— А как иначе.
— За что пить будем?
— Не «за что», а за кого! — поправил отец. — За Хмелевских, конечно!
— А-а-а! — Ёла слегка ударила себя ладонью по лбу, как же она сразу не догадалась. — За Хмелевского старшего и за Хмелевскую младшую! Пусть у нас всё будет отлично! Здоровья сибирского и денег, чтобы куры не клевали!
Они ударили стаканами, и, не дожидаясь отца, девушка отхлебнула немного светло-коричневой жидкости, подержала во рту, позволив вкусу раскрыться, и под занавес отправила напиток в глотку. Закусывать она не стала, лишь прижав ладонь тыльной стороной к губам, и недолго так посидела.
— Ну как? — вопрошал отец, не отрывая наблюдательного взгляда от дочери и отправляя кусочек форели в себе рот.
— Всё норм! Поехали дальше! — жестом она подала сигнал наполнить стаканы по второй, что, собственно говоря, Владимир Владимирович и сделал.
— Мать возвращать будем? — осведомился отец после того, как они быстро расправились и со второй порцией.
— Да зачем оно надо? Нам и так хорошо!
Словно прочитав мысли, Владимир и Ёла одновременно подняли руки и хлопнули друг друга по ладоням.
— Дочь своего отца! — с гордостью произнес Хмелевский, та самодовольно хмыкнула.
— Тогда слушай мой наказ: при мне про мать больше ни слова.
В знак согласия девушка чуть дольше обычного прикрыла глаза.
— Я думаю, с НИМ ты уже познакомилась, — дочь потупила взор, — уши с Александровым сильно не развешивай. Он, конечно, может помочь, но так же легко подножку подставит в самый неожиданный момент, — строго предупредил отец.
