— Света…
— Не стоило играть мной, потому что я тоже человек! — срываюсь я на крик, в попытке достучаться до Панкратова. Спустя секунды продолжаю гораздо тише, но в моем голосе прекрасно слышны слезы. — Нужно проводить четкие и видимые границы между работой и прочим. Ты хотел, чтобы я помогла тебе пойти против брата — я пойду. Однако больше ничего делать не нужно!
Дышу, прежде чем признаться.
— И я должна тебе сказать правду. Я прекрасно знаю, что ты можешь поправить свое здоровье. Тебе нужно только время и хорошие люди, которые смогут вести твои дела, на период твоего восстановления. Такие люди есть. Нужно просто довериться и начать действовать. Валентин… Я ни в кого не верила так сильно, как верю в тебя сейчас.
— Я…
— Постой! — едва сдерживаю себя, чтобы не прикоснуться к Панкратову. — Было еще кое-что. Люди Комацу пытались переманить меня в свою компанию, но я им сразу ответила категоричным отказом. Это признание — знак моего доверия тебе. Я хочу, чтобы ты знал об этом. Ведь скоро переговоры. Поверь мне, японцы как никогда заинтересованы в сотрудничестве с нашей компанией. Их очень привлекает наш филиал в Финляндии.
— Там пока рулит Михаэль. И он неплохо справляется, — меня радует, что собеседник переходит на здоровый деловой тон.
— Да, но о делах достаточно. Тебе надо успокоиться, отдохнуть и сделать судьбоносный ход. Самому. Все в твоих руках.
Глава 36
Наступает утро четверга. В сознании предсказуемо возникает одна из мыслей этого дня, что я сегодня должна вернуться на работу. А это значит — встреча с Григорием Викторовичем мне обеспечена. Видеть его, честно говоря, не хочется. Тем не менее, все решено и наступил тот день, когда он узнает о наличии серьезной оппозиции.
Я проснулась очень рано. Ведь нахожусь за городом и потому необходим запас времени, дабы успеть вовремя оказаться на работе. Вещи я собрала с вечера. Сегодня я возвращаюсь к себе домой, и это обстоятельство приносит мне облегчение.
Спускаюсь вниз. Завтракаю. Валентина не видно. После вчерашнего скандала с Алисой он, очевидно, забыл, что неделя закончилась и мне пора возвращаться домой. Пакую вещи в машину и выезжаю.
По приезде в город обязательно запишу для Панкратова голосовое сообщение, чтоб не терял.
Я попадаю домой. По-армейски переодеваюсь и собираюсь на работу. Звоню Соне — предупредить, что опоздаю на полчасика не больше.
Ноги чуть подкашиваются, когда вижу родную обитель. Поднимаюсь на нужный этаж.
В спешке шагаю по коридору офиса к своему кабинету, когда меня перехватывает Ковров.
— Привет, — бросает он, поглядывая по сторонам, — зайди ко мне?
— Что? — с плохо скрываемым удивлением пялюсь на Аркадия Семеновича. Мой логичный вопрос он встречает слышным вздохом и вместо ответа крепко цепляет меня за локоть и тянет за собой.
До кабинета зама всего ничего, и совсем скоро я оказываюсь в светлом и душноватом помещении. Мужчина тут же освобождает мою руку.
Мы проходим через небольшую приемную. Только и успеваю кивнуть секретарше Коврова, как заместитель босса открывает следующую дверь. Дверь своего кабинета.
— Давай шустрее. У нас мало времени.
Вожу глазами, не понимая, что происходит. Быстро перебираю ногами и уже через секунду слышу, как за спиной захлопнулась дверь.
— Аркадий Семенович, впервые вас таким вижу. В чем причина?
Замечаю, что Ковров с успокоением выдыхает, когда мы оказываемся в его владениях. Он проходит к своему столу и, опустив руки на столешницу, наклоняется вперед.
— Тебе лучше здесь не появляться, — приглушенно произносит он.
— Не поняла, — озадаченно пожимаю плечами.
Зам выпрямляется и важно поправляет лацканы пиджака.
— Я на стороне Валентина.
Мой мозг-компьютер быстро осеняет догадка.
— Вы в курсе?
— В курсе, в курсе, — кивает он.
— Что значит не появляться? Я же здесь работаю.
— Тебя перевели, — Ковров отбрасывает полы пиджака и засовывает руки в карманы брюк.
— Это как?
— Ты теперь работаешь под началом Михаэля Татта.
Твою ж мать!
— На каком основании, Аркадий Семенович?
Мужчина в изумлении смотрит на меня.
— Твой перевод был согласован между Гришей и Таттом. Я думал, что ты ознакомлена с данной договоренностью. А неделя отпуска это всего лишь время, чтобы подготовиться к переезду.
Охренеть!
— Я, конечно, догадывалась, что Григорий… — сглатываю, — Викторович хотел от меня избавиться, но Татту то я зачем?
— Инициатива исходила не от него, а от Валентина.
Челюсть моя так и отвисает. Не в силах справится с шоковым состоянием, оседаю на стул. Мне кажется, что сейчас я похожа на рыбу — рот мой не закрывается, и я то и дело жадно хватаю им воздух.
— Все было решено неделю назад? А Валентин тут причем? Он же не работает?
У Аркадия Семеновича вырывается нервный смешок.
— Панкратов младший до сих пор глава филиала в Финляндии. Татт — всего лишь И.О.!
— А как же бумаги по наследству? Что компания остается за старшим братом? А Валентину положена ежемесячная финансовая поддержка…
Я произношу слова, и практически сразу осознаю, что несу несуразицу, потому как реагирует Ковров. Он запрокидывает голову и надрывно смеется. Недолго. Поняв степень моей дезинформированности, он уже через несколько секунд смотрит на меня с добродушной снисходительностью.
— Не знаю, почему Валентин тебе все не рассказал, но так уж и быть. Тебе лучше здесь не появляться, так как бумаги о наследстве — это отвлекающий маневр для Григория. Он это уже понял, и остается слабая вероятность, что увидев тебя, Света, он сможет предпринять попытку вернуть тебя в главный штат и в свои ряды. Уцепиться, так сказать, за последнюю соломинку. Так что я лично прослежу, чтобы ты уехала отсюда как можно скорее.
— Я правильно понимаю: что Валентин обещал отдать Григорию Викторовичу всю компанию и отказаться от притязаний? Для чего он устроил весь это фарс? Взамен на что?
— На время. Взамен на время, которое было необходимо для юристов. Ты и бумаги о наследстве выступили отвлекающим маневром для «хитрого Гриши».
Вот идиотка!
— Не ну конечно, Панкратов младший учел, что ты ценный сотрудник. Потому первое о чем он договорился с Гришей — это был твой переход в финский филиал. Приказ был подписан еще в прошлую среду.
Я вроде бы никогда не испытывала проблем со слухом. Вот только сейчас у меня создается впечатление, что слова искажаются прямо в воздухе и до меня доходит совершенно другой смысл.
