***
Слизывая с нижней губы соленую каплю, я вытащила ремень из петель и откинула его на грязный пол. Моя душа металась в душераздирающей агонии, рвалась наружу, подальше от того ужаса, через который мне придется сейчас пройти. Я даже предположить не могла, что однажды окажусь в такой ситуации. Это еще одно испытание, посланное мне свыше? Я готова его выдержать, но только при условии, что Вика будет в безопасности и не пострадает.
— Может, ты пошевелишься? Хотя я могу сделать все сам.
Он уже потянулся руками к лифу моего платья, как внезапно распахнулась ветхая дверь, ударяясь об стену. Моим временным спасением оказался тот же грузный мужчина, протягивающий неудавшемуся насильнику мобильный телефон.
— Звони уже. Потом поимеешь девку.
— Я не увлекаюсь некрофилией, — пробурчал он, пихая пособника в плечо и отбирая сотовый.
Некрофилией?
С все нарастающим ужасом я поняла, что нас не собираются оставлять в живых. Только не это! Я любой ценой должна спасти дочь, не важно, как мне придется это сделать.
Вновь повернувшись ко мне, мужчина схватил меня костлявой лапищей за шею и ощутимо сдал пальцы, отчего кислород в мои легкие стал поступать короткими рывками.
— Слушай меня внимательно. Сейчас ты позвонишь своему мужику и скажешь ему, что нам нужно пятьдесят миллионов. У него на это только час. Где будет назначена встреча, узнает в сообщении. Все поняла?
Кивнув, я решила поставить ему ультиматум.
— Приведите ко мне ребенка, иначе я не скажу ни слова.
— Ты больше ничего не хочешь? — Прорычал он, сжимая пальцы еще сильнее. — Я ведь могу и не просить.
— Я должна убедиться, что с моей дочерью все в порядке, — выдавила хрип из своего горла, чувствуя, как бьется жилка на моем виске.
— Как мило, бл*ть. Ладно, приведи сюда ребенка. Поживее.
Короткие секунды ожидание превратились для меня в нескончаемые минуты. Только услышав топот детских ножек в коридоре, я обрела некое спокойствие и душевное равновесие.
— Мамочка, — подбежала ко мне Вика, растирая дорожки слез по покрасневшим щечкам.
Я притянула ее в свои объятия, крепко прижимая к груди и ограждая от жестоких мужчин.
— Мне страшно, — захлебываясь слезами, прошептала она.
Ее хрупкое тело дрожало, словно листик на разъяренном ветру. Я даже не имела предположений, как успокоить дочь, ведь сама находилась в подобном состоянии.
Где же ты, Адам? Спаси нас. Мы так нуждаемся в тебе.
— Тише, все будет хорошо. Я рядом.
— Теперь звони, — протянули мне телефон.
Поднеся мобильник к уху, я рвано вздохнула и закрыла горящие огнем от непролитых слез глазах. Мысленно я молилась, чтобы Адам ответил на звонок и заверил меня, что он уже нашел выход из сложившейся ситуации. Чтобы выдержать этот день, я должна проникнуться верой в наше спасение. Для меня самое главное — спасти ребенка, а затем спастись самой.
Когда я уже подумала, что никто не ответит мне, в динамике телефона раздался ледяной голос со скрытыми в нем нотками ярости.
— Адам, это я.
— Милена? — Неверяще выдохнул он. — Как ты? Как дочь?
— С нами все в порядке.
Мужчина нетерпеливо стукнул пальцами по наружной стороне левого запястья, как бы намекая на время.
— За наше освобождение требуют пятьдесят миллионов. Адрес передачи денег сообщат по смс.
Мне требовались колоссальные усилия, чтобы не расплакаться в трубку, а говорить спокойно и уверенно. Хотя спокойствия в моем дрожащем от страха голосе и в помине нет.
— Скажи им, что я хочу переговорить с ними.
— Он хочет переговорить с вами лично, — передала я просьбу Адама.
Мужчины несколько секунд вопросительно поглядывали друг на друга, пытаясь принять решения; затем один из них жестами приказал мне закрыть динамик телефона ладонью.
— Поставь на громкую связь, — сказал главный.
— Они слушают тебя.
— Если с ними хоть что-то случится, я найду вас и убью, — прорычал Адам, вероятно, пытаясь запугать их. — А если я увижу их живыми и невредимыми, вы получите пятьдесят миллионов сверху.
Мужчины опять поиграли глазами в гляделки, после чего синхронно кивнули.
— Они согласны. У тебя на все есть только час.
Внезапно из моей руки грубо вырвали телефон и прервали связь.
— И что нам делать? Мы не можем отпустить их, они видели наши лица, — запаниковал грузный мужчина, взволнованно расхаживая по маленькой комнатушке.
— Да не мельтеши ты. Никому мы их не покажем.
— А как же…
— Нам хватит и полтоса. Это для того, чтобы усыпить его бдительность. Как только мы объявимся вместе с ними, нам некуда будет деться. Мне чуйка подсказывает, что не стоит сегодня рисковать. Возьмем их с собой, — кивок в нашу сторону, — а по пути выбросим в речку.
Вика под моими руками задрожала еще сильнее, плача уже в полный голос, раздражая своими слезами итак изрядно нервничающих мужчин.
— Да успокой ты ее, иначе я не сдержусь.
— Тише, солнышко. Они не сделают нам ничего плохого, — поцеловала я дочь в горячий лобик. Видимо, у нее поднялась температура от совсем не детских переживаний.
— Они хотят кинуть нас в речку, а я плавать не умею, — прогундосила Вика.
— Зато я умею. А папа встретит нас на берегу. Все будет хорошо. Ты же веришь мне?
Даже если я сама себе не верю.
— Я верю тебе, мамочка.
— Отвести ребенка обратно в комнату?
Вика еще сильнее прижалась ко мне, цепляясь ручками за шею и утыкаясь мокрым носом в кожу ключицы. Худощавый мужчина вымученно вздохнул и махнул на нас рукой.
— Пусть здесь сидят. Пошли, нужно кое-что обсудить.
Дождавшись, когда они замкнут дверь и уйдут в другую комнату, я устало опустилась на пол и посадила дочь на колени. Ни одна из нас не проронила ни слова, потому что на разговоры совершенно не было сил. Нам оставалось лишь ждать: спасения или гибели — узнаем уже скоро.
Примерно за десять минут (как подсказывали мне внутренние часы) до истечения установленного Адаму срока в доме раздался какой-то грохот, перемешанный с громкими криками и звуком борьбы.
— Мама, что это?
— Я сама не пойму, солнышко.
В моем сердце зародилась надежда, что этот грохот дело рук Адама. Неужели он так быстро нашел нас?
Не прошло и минуты, как дверь нашего заточения вынесли с одного удара ноги. Заглянув внутрь, мужчина в форме и с оружием наперевес махнул кому-то рукой в дверной проход, проходя дальше по коридору. Я знала, кого увижу сейчас. Самого прекрасного мужчину в мире — нашего спасителя.
