— Он не боится! – с нескрываемой гордостью и любовью парирует Андрей.
Захар, и правда, не боится. А вот я – боюсь, что потеряю его теперь! Никогда и ничего я так не боялась в своей глупой жизни…
Захар с любопытством изучает лицо Андрея, тянет маленькую ручку к его щеке, и Громов улыбается довольно.
Признал. Почти сразу признал, и полюбил!
Смотрю на них обоих, и еще больший страх пробирает: как же они похожи! И… не вырастет ли Захар таким же, как Андрей? Дети ведь все впитывают, как губки, и…
Дура я! Нельзя было допускать этого!
— Не плачь, Светлячок! Не о чем плакать!
А я и не заметила, как по щекам начали стекать дорожки соленых слез. Улыбаюсь дрожащими губами, и вытираю слезы тыльной стороной ладони. Да, слезами не поможешь! А жаль, рыдать я умею со вкусом!
Лучше всего умею в этой жизни.
— Захар, я твой папа, — воркует Андрей. – И теперь мы всегда будем вместе, обещаю!
— Захару пора домой, — стараюсь прервать я их любование друг другом. Вот только никто и не реагирует на меня. – Андрей, Захару нужно домой, ветер сильный, простудится!
— Домой, так домой, — пожимает Андрей плечами, и разворачивается по направлению к дому. Или к парковке…
Паника бьет по мне, ломая итак некрепкие стены самоконтроля и самоуважения. Паника и ужас! Андрей ведь вполне способен на такой поступок… или нет?
— Ты ведь не отнимешь его? – подбегаю к мужчине, и обхватываю его за бок. Вцепляюсь в его легкое пальто так, что руки сводит. Так, что слышу, как нити натягиваются. – Андрей, я все сделаю! Все, что захочешь, клянусь, но не отыгрывайся на мне так! Хочешь, Руслана брошу? Твоей буду! Все, что захочешь – лишь скажи…
— Я не такая мразь, как ты считаешь! – тихо и зло цедит Андрей. – Знаю, что ты обо мне не лучшего мнения, но сына я впутывать не буду! Черт, что у тебя в голове творится? Твоей буду… спасибо за подачку! И за то, что ребенка у меня отняла, даже шанса нам не дав!
Открываю дверь, и пропускаю Андрея вперед. В прихожей сразу становится тесно, я успела отвыкнуть от него – такого подавляющего, занимающего все свободное пространство, и все мысли мои.
— Дай его мне, — шепчу я Андрею. – Захар уснул.
Андрей разочарован – вижу это, и еле сдерживаю горький смешок. Неужели ожидал, что Захар с ним боксировать будет, вести умные беседы, и на рыбалку ездить?
Человеку только два года исполнилось, он и говорит пока не очень.
— Дети много спят, — сжаливаюсь я над растерянным Андреем. – Дай его мне, только осторожно. Я уложу…
— Я сам!
Я на это лишь вздыхаю, и закрываю дверь. Спорить бессмысленно.
Андрей скидывает ботинки, и идет в маленькую детскую – смежную комнату с моей спальней. Неумело, но осторожно сажает Захара на креслице, и начинает раздевать его.
— Дай я…
— Тише, — обрывает меня Андрей.
Молчу, молчу… и смотрю. Смотрю, как Андрей приподнимает сына, придерживая за голову. Как укладывает его в кроватку, и накрывает одеяльцем.
И как оборачивается ко мне, а лицо его в сполохах гнева.
— Ну ты и стерва, дорогая моя! – рычит Андрей, едва мы выходим из детской. – Ты ведь знала, что для меня семья значит! Знала, что я потерял всех, и…
— У тебя брат есть, и видела я, как ты к нему относишься!
Пытаюсь вывернуть руку из его захвата, но добиваюсь противоположного – Андрей еще крепче сжимает запястье, удерживая меня.
— Олег – это другое! Ты…
— А что ты хотел? – накидываюсь я на него, не выдерживая. Сердце бьется, как сумасшедшее, и больше всего мне ударить Андрея сейчас хочется! Чтобы прекратил все это! – Чего ты хотел? Чтобы я Захара в тюрьму к тебе таскала, да? Такие прекрасные воспоминания для ребенка – отец за решеткой… просто песня! Напустился на меня, тоже мне… да чему ты его научить можешь? Заточки делать?
— Дура! – выпаливает Андрей, резко отпустив меня, и я чуть ли не сваливаюсь на кровать. – Я имел право знать!
Может, имел. А может, и нет! В конце концов, от мужчины не так уж много требуется, чтобы ребенка сделать. А вот от женщины… постоянная тошнота, грудь ноет, ноги опухают. Ходить тяжело, постоянно клонит в сон, а как я мечтала хоть часик поспать на животе! Растяжки, диета, постоянно по врачам… а от мужчины что? Пара телодвижений!
Имел он право…
— И что теперь? – спрашиваю я у него. – Будешь по выходным приходить, да? Заставишь Захара полюбить себя, баловать будешь, пока тебя снова не закроют? Или, того хуже, не пристрелят! А мне потом его утешать!
Андрей садится на мою кровать, и обхватывает голову руками. Глаза прикрывает, словно видеть меня не может. Или не хочет…
— Андрей, — я опускаюсь на пол, и обхватываю его ноги руками. – Захару нужен именно отец, понимаешь? Отец, а не приходящий временами мужчина, который лишь балует ребенка подарками, откупаясь от совести. И я не думаю…
— Вот и не думай дальше, Светлячок! У тебя это отлично получается! – поднимает на меня глаза Андрей. – Теперь думать буду я – и за себя, и за тебя. И за нашего сына. И, к слову, ни в тюрьму, ни в могилу я не спешу. У тебя есть для меня какая-нибудь одежда?
— З-зачем? – запинаюсь я от такого неожиданного перехода.
— Сегодня я остаюсь здесь, с сыном! – заявляет Андрей безапелляционно. – Утром поговорим, а сейчас, пожалуйста, дай мне какую-нибудь одежду, и… оставь меня! Иначе будет лишь хуже!
ГЛАВА 15
Марина
И как так получается, что во всем и всегда виновата я?
Андрей шантажировал меня родителями, заставляя сопровождать его на сомнительные сборища – и он не виноват. Это же пустяк! Подумаешь, шантаж. Ерунда, плевое дело! Да и отпустил он меня… специально отпустил, подозреваю. Знал ведь, что я уже не уйду от него! Потому и сказал тогда, по дороге в Москву, что не держит меня больше.
Родителей за решетку упрятал – так у него ведь причина была, а я, гадина и стерва, не плюнула на своих маму и папу. И причина ведь была, но неужели я должна была проглотить это? Я бы и за него боролась, подставь его мои родители!
