Давится водой, и розово-красные сгустки стекают по подбородку, еще больше пачкая белую некогда футболку.
— Зачем издеваешься? – кашляет Кирилл. Хрипит, носом шмыгает. – Убей!
— Убью. Только сначала поговорим.
— Артуру все рассказал уже…
Рассказал, но Артура я выслушаю потом. Сейчас мне нужны слова того, кто столько лет был рядом. Слова того парня, который пришел ко мне однажды в поисках защиты от задирающих его идиотов в техникуме.
Именно я учил Кирилла драться, именно я настоял, чтобы он занимался спортом. Учил стрелять, учил за себя стоять…
Дрессировал. Под себя выковывал. Поощрял и наказывал, как пса.
На кровь натаскивал.
— Арина беременна, — Кир задыхается, произнося это, зная, что ребенка своего не увидит. – Ты бы не отпустил! Я и сам уходить не хотел, но ребенок ведь… черт, да даже из тюрьмы мы на тебя работали! А тут мужик этот из ФСБ! Сказал, что, если уберу тебя – я свободен, понимаешь? Вывез бы нас с Аринкой – новые личности, защита, и цена – твоя жизнь.
Киваю монотонно, пустоту ощущая. Подношу к его губам полупустую бутылку, позволяя сделать еще глоток воды – последний.
Жаль. Проще было бы, если бы дело было в деньгах.
— Что за мужик? ФСБ? Не СК?
— Из федералов он, — кривится Кирилл. – Стопудово. Я его срисовал, и Артуру полное описание дал. Смазливый, вылизанный, как педик, в костюмчике и при бабках. Не нищеброд. Контакт его есть, но вряд ли личный – у Артура все есть.
Может, стоит притащить сюда нашего художника? Заставить Кира дать более детальное описание, да и отпустить? Пусть живет со своей Ариной – ребенка растит, живет…
— Прости, Андрей! Прости, — он почти рыдает. Трясет всего, и стул, на котором сидит связанный Кир, поскрипывает.
— Прощаю, — искренне говорю я.
Быстрым движением выхватываю пистолет, и стреляю в его голову.
Кидаю на Кирилла последний взгляд, чтобы убедиться – мертв, безнадежно и бесповоротно. И это справедливо – мой брат тоже мертв.
А по счетам я всегда плачу.
— Вынесите тело, но чтобы Марина не видела, — говорю Артуру, надевая куртку. – И ищите!
— Уже, — невозмутимо и коротко отвечает Артур.
Найдет. Чтобы верность свою доказать – найдет.
А сейчас – к Марине! Снова почувствовать ее руки на своем лице, которые грязь сотрут. Лишь рядом с ней себя человеком, а не монстром чувствую, и это магия. Или любовь?
Любовь, конечно.
Марина
Никогда не умела почувствовать время. Иногда оно утекает сквозь пальцы, как вода. Как мелкий, раскаленный южным солнцем песок – не ухватишься. Песчинка за песчинкой. А иногда оно тянется, и края не видно – как линия горизонта, как Ниагарский водопад, как Вселенная.
И во всем этом хаосе я одна. Одна, как та песчинка – беззащитная и никчемная, которую может смыть море, или подхватить бурный ветер. Да так, по сути, и происходит. Потому я и не ощущаю времени.
Андрей всегда, появляясь в моей жизни, заполняет собой все! И я не замечаю ничего – никаких деталей, никаких нюансов, лишь иногда приоткрывая затуманенные глаза, на которые с радостью надеваю вуаль. Не замечать ведь приятнее.
Руслан же… наверное, он похож на Андрея, хотя скажи мне об этом кто другой – рассмеялась бы. Добрый, обходительный, галантный – никакого сходства, казалось бы! Но оно есть – он тоже затуманил мой взор, занял мои мысли, и я не видела дальше своего носа.
Игрок. Манипулятор. Актер.
И Андрей, и Руслан. Оба они одним миром мазаны!
— Марго, помоги, — нетерпеливо говорю я в трубку, с трудом дозвонившись до подруги. – Просьба будет звучать по-идиотски, но это важно.
— Сделаю, — тихо отвечает подруга.
— Я скину тебе адрес в сообщении. Это адрес компании Руслана. Разузнай все, что можешь о нем, и проследи – выйдет ли он сегодня из офиса! Поищи его машину на парковке, поговори с его коллегами. Пожалуйста!
— Хорошо, расскажешь потом…
— Обещаю! – говорю я, и отключаюсь, услышав, как хлопает входная дверь.
Готова поклясться, что Руслан не работает в айти-компании. И наша встреча в парке вряд ли была случайной, как и его сообщение Андрею о встрече.
Да, он игрок, манипулятор и актер. Как и Андрей…
Входит в комнату – осунувшийся, изможденный. И сердце кровью обливается при взгляде на него – этого сильного мужчину, который продолжает себя ломать. Снова, и снова, и снова. Наступает на одни и те же грабли, хоть и знает, где они лежат – нет бы обойти их!
Протягивает мне руку в немой просьбе, и я даю ему то, что он хочет. Подхожу, подбегаю почти, и обнимаю. Провожу руками по любимому лицу, по сжатым губам, по сведенным скулам… от него смертью пахнет. Кровью, порохом, гарью и смертью.
— Андрей, давай уедем! – не спрашиваю – утверждаю. – Проводим Олега, и исчезнем – теперь можно. Даже нужно! Пара дней, и мы на другом конце света!
Утыкаюсь в его холодную шею, грею своим дыханием этого мужчину – замершего между былью и небылью, между жизнью и смертью, и жду его ответ.
Хоть и знаю, что он мне ответит.
Забавно, но лишь поняв, что такое Руслан, я окончательно и Андрея поняла. И ясно увидела, что он лгал мне – ничего не прекратилось! Он и не думал завязывать!
Да и сейчас не захочет, несмотря на громкие слова о вине своей перед братом. Не умеет он по-другому! Лишь иногда в нем просыпается что-то, заставляющее предлагать мне убежать, но сейчас он скажет мне…
— Нет, Светлячок. Сейчас не время.
Перебирает пальцами пряди моих волос, прижимает к себе, поглощая меня без остатка – снова. Но больше я не утону!
— Почему? – спрашиваю, хотя вопрос мой значения не имеет.
Как и его ответ.
Странно, но обиды на его ложь нет, хотя раньше я бы истерику устроила. Рыдала бы от обиды и горечи, вещи бы собирала, чтобы уйти. А сейчас… как его бросить?
Не сейчас. Да и понять мне нужно – почему ему дороже не семья, а его темный мир? Или мы с ним как маргинальная семья, где муж – алкоголик, а жена терпит, про себя вопрошая, почему ему дороже не она, а бутылка?
