– Раз плюнуть? – усмехнулся Строганов. – Впрочем, в этом я не сомневаюсь. Как говорится, мастерство не пропьёшь, так? Всех к наградам, если сделают быстро! Ставьте «замерзатель», я приду посмотреть, как он выглядит.
Руководитель Коскора разорвал связь, и Головин поспешил на Североморскую верфь, где шли работы по восстановлению «Ра» – самого мощного космического крейсера Солнечной системы.
Глава 16. Операция на опухоли
Первую пульсацию «насекомых» они развеяли легко: дружный залп из восьми «универсалов» (пять – из плечевых излучателей, три – излучатели «терминаторов») испарил практически всю колонну наноботов, принявшую форму змеи. Не сговариваясь, стреляли из неймсов.
– Может, отступим? – нерешительно сказал Артур, до этого момента никогда не участвовавший в боевых операциях.
– Спросите у этого товарища, – кивнул на пушистика Терехов, – можно ли выбраться из Опухоли через другой люк.
– Попробуем, – с сомнением ответил Рушевский.
Задали вопрос лингверу, тот перевёл его на язык пушистиков: раздался звук, не отличимый от скрипа ножа по стеклу.
Услышав скрип, человеко-шмель зашевелился в своём «слоновьем» кресле. Раздался ответный скрип. Лингвер перевёл фразу на русский язык, хотя говорил с паузами, иногда повторяясь:
– Выходы… существовать… четыре… нет, шесть… два заблокированы… нет, три… два повреждены…
– Так сколько ещё уцелевших? – рассердился Терехов. – Где они располагаются, в каком отсеке Опухоли?
Лингвер снова выдал порцию скрипа.
Пушистик (какой он к чёрту пушистик, мимолётно подумал Дамир, настоящий урод!) заскрипел в ответ, слабея с каждой секундой:
– Два… отсек южного крыла… сорок птинаров… это что-то вроде линейных мер… конечный ход… верхний ярус.
– Хрен поймёшь, где это, – прокомментировал Голенго.
– Пусть покажет схему Опухоли. Это возможно?
Лингвер скрипнул.
Пушистик вяло повозился в кресле, поелозил передними лапами (вполне человеческие пятипалые руки, только серого цвета) по подлокотникам.
Внутри сплетений трубочек и швеллеров перед ним загорелась россыпь огоньков, превратившаяся в общее световое полотно, в глубине которого возникла белая клякса с десятком отростков на жёлтом фоне. Затем по кляксе побежали пунктирчики, складываясь в сложный графический рисунок.
– Неплохо придумано, – обрадовался Артур. – Этот парень знает своё дело.
– Где сейчас мы?
Лингвер обменялся скрипами с пушистиком.
В центре кляксы начал мигать чёрный крестик.
– Мы здесь, – сообщил компьютер переводчика.
– Где запасной выход? Тот, что ещё функционирует?
«Нож по стеклу» процарапал неприятные звуки.
В конце одной из веточек, сложившихся в паутину коридоров, начал пульсировать ещё один крестик.
– Это правее, вдоль разлома, – сориентировался Рушевский.
– Он сможет дать нам зелёный свет? Чтобы мы не тратили время на открывание люков?
– Спросим.
На этот раз обмен скрипами длился дольше.
– Общей системы управления перегородками не существует, – доложил лингвер. – Каждая дверь автономна. Но блокировку дверей можно отключить, так как запоры на них обладают визуальной памятью.
– Интересно, как это мы открывали двери, – сказал Артур, – если нас нет в памяти дверного компа?
– Мы шли по следам Юры, – кивнул на Рушевского Дамир. – Они прошли, и комп запомнил гостей. А в скафандрах мы похожи как две капли воды.
– А их он как пропустил? Они ведь тоже не были внесены в фототеку компьютера.
– Спроси у старичка.
Терехов задал вопрос о системе открывания дверей.
– Мы… заранее… разблокировали… каждую дверь, – ответил пушистик. – Надеялись… что вы поможете…
– И все две тысячи лет двери Опухоли были открыты? – не поверил Артур.
– Длительность много… долго… полная автономность… работа защитного купола… незаметность для микриков…
– Для кого? – не понял Артур.
– Так он, наверно, называет наноботов, – сказал Рушевский.
– Уходим! – скомандовал Терехов.
– Подождите, у меня тут встал вопрос, – торопливо выговорил Дамир. – Как этим… э-э, микрикам удалось проникнуть в Опухоль? Ведь их до нашего появления не было? Или они следили за нами и пробрались следом?
– Действительно, – пробормотал Рушевский. – Но за нами их не было.
– Никто вас не обвиняет.
– Тогда надо срочно заблокировать все люки!
– Пушистик сказал, что общей системы управления нет. Что же мы будем бегать по всей Опухоли и закрывать двери?
– Пошлём одного…
– Кого?
– Да меня, к примеру.
– А остальные будут ждать?
– Некогда рассусоливать на эту тему, – оборвал спорящих Терехов. – Забираем пушистика и отступаем к запасному выходу.
– Но потом нам придётся возвращаться снаружи к оставленным катерам.
– Придётся, и что?
– А там наноботы!
– Чёрт! – вырвалось у Рушевского. – Извините.
– Пошлём «терминатора», он пригонит катер.
– Давайте попробуем связаться с капитаном.
– Каким образом? Рация не пробьёт толщу воды, а «струнный» передатчик находится в катере.
Сквозь дверь в зал просочился новый цокоток тысяч маленьких лапок.
Замолчавшие космолётчики оглянулись.
– Алярм! – выдохнул Терехов. – Грузите пушистика!
Вынули полумёртвого хозяина Опухоли (вернее, потомка первых поселенцев в пятидесятом колене, если не больше) из кресла, устроили на горбу одного из «терминаторов», и Терехов первым метнулся в дальний угол зала, где начинался ход к одному из отростков «кляксы».
Однако без боя скрыться отряду не удалось.
В зале появилась ещё одна «змея» наноботов, крупнее первой, пришлось останавливать её, превратив в облако дыма и мелкодисперсной жёлтой пыли. При этом все космолётчики при появлении «змеи» почувствовали странное возбуждение, боль в голове и волну страха. А Дамир подумал, что, если сгусток наноботов станет ещё крупнее, он непременно устроит гипноатаку.
Говорить об этом вслух оператор фрегата не стал, о чём впоследствии пожалел.
Выскочили в коридор, разделённый на секции: впереди «терминатор» Терехова, он сам, за ним робот с седоком-пушистиком, Юра Рушевский, Ахмет, Артур и в арьергарде Дамир со своим защитником, держащим под контролем тыл отряда.
