– Говори! – Терехов направил на обитателя Опухоли ствол «пистолета-пелумёта».
Пушистик съёжился, отступая в приседе.
– Погодите! – воскликнула Диана, выступая вперёд. – Зачем вы его пугаете? Он ведь остался совсем один! Вы не представляете, что это за мука – одиночество, когда все твои сородичи умерли, а впереди ничего позитивного нет! С ним надо по-доброму, с любовью и пониманием.
Женщина подошла к пушистику, опустилась перед ним на корточки, взялась обеими руками за его синеватую чешуйчатую лапу.
– Милый, не бойся, мы сочувствуем тебе и переживаем. Но если ты нам не поможешь, мы погибнем.
Лингвер заскрипел, исправно переводя сказанное.
Пушистик склонил голову к погону на остром плече, вслушиваясь в речь переводчика. Его глаза увеличились в размерах, показав вертикальный, как у кошки, зрачок. Несколько мгновений он изучал шлем землянки, перевёл взгляд на её руки, сжимающие лапу. Заговорил.
Речь существа длилась дольше, чем обычно. Но лингвер сжал ответ:
– Возможность бежать… капсула ВИП-страховки… связь с космической станцией… быстро.
– По-моему, он говорит, что есть спасательная капсула для ВИПов! – возбуждённо проговорил Дамир. – Тогда всё отлично! Мы…
– Мир, помолчи! – оборвал брата Дарислав.
Дамир послушно умолк.
– Я понял так, – продолжал Волков-старший, – что существует какая-то система связи Опухоли с космической станцией пушистиков.
– Но никаких станций вокруг планеты нет!
– Переведи: станции давно нет! – велел Терехов.
Лингвер прочирикал короткую фразу. Пушистик ответил.
– Он не знает, – перевёл лингвер, – что предложить ещё.
– На какую высоту поднимается капсула? – поинтересовался Дарислав.
Лингвер скрипнул.
Диана погладила пушистика рукой по тыльной стороне ладони.
Тот помолчал. Жвалы на его «челюсти» разошлись, и хотя выглядело это страшно и неаппетитно, люди поняли, что пушистик улыбнулся.
Раздался слабый скрип.
– Космос… близко, – ожил лингвер. – Точно перевести не могу, их линейные меры мне неизвестны.
– Близко? – хмыкнул Дамир. – Если космос – это может означать – за границами атмосферы, не меньше сотни километров.
Диана ещё раз погладила руку пушистика, встала.
Голубев поспешно оттянул её подальше, но она сердито отдёрнула руку.
Дарислав усмехнулся про себя, заметив этот жест. Настойчивость Виктора в предложении услуг могла ему сильно повредить в дальнейшем. Диане такое подчёркнутое внимание явно не нравилось.
– Но если мы воспользуемся капсулой пушистиков, придётся оставить катера, – неуверенно сказал Дамир.
– Они могут вернуться автоматически, – сказал Дарислав.
– Я не уверен, целы ли они. Если наноботы обнаружат их, не спасёт и силовая завеса. Каким-то образом пыль разъедает корпуса наших машин не хуже сильнейшей кислоты.
– Бен? – повернулся Дарислав к командиру группы с «Великолепного», не понимая его молчания.
– Пусть ведёт нас к ВИП-капсуле, – очнулся Терехов. – Меня беспокоит, что мы будем делать, когда вылетим в космос на чужом челноке.
– Можете не беспокоиться, – уверенно сказал Дарислав. – Главное – оказаться за пределами атмосферы Пушистой. Фрегат заметит нас, а капитан Бугров вытащит даже из ада, если понадобится!
Терехов выдал короткое «гм», однако продолжать не стал. Обсуждение ситуации закончилось.
– У нас боеприпасы почти на нуле, – напомнил Голубев.
Его услышали.
– Вооружайтесь местными пушками, – посоветовал Дамир. – Здесь полно оружия. Берите такие же «пистоли» и «кольты». – Он показал «револьвер». – «Пистоли» хороши против пыли, а «кольты» вообще не хуже наших неймсов.
На перевооружение потратили несколько минут. Потом Терехов подошёл к пушистику.
– Веди!
Последнему жителю Опухоли помогли взобраться на «терминатора», и процессия двинулась сквозь анфиладу отсеков обратно к центру Опухоли.
Глава 22. Тонкий нерв взаимопонимания
К началу двадцать третьего века войны на Земле велись постоянно. Не проходило месяца, чтобы то один «гегемон развития», то другой вдруг не возбуждались до открытой драки за ресурсы, чистую воду или чистый воздух. Но это были локальные войны, и велись они практически без применения живой силы – беспилотниками, киберармиями и бесстрастным искусственным интеллектом.
Войны хорошо рассчитывались и обычно длились не более трёх дней, а то и вообще трёх часов. Ситуации разыгрывались самые разные, в том числе в космосе и на других планетах, с участием космических флотов, но опять-таки учитывали применение не слишком крупных сил и средств. Однако бой в районе планеты Пушистой отличался от всех игровых разработок участием сразу семи мощнейших боевых единиц и нескольких малых судов, принадлежащих трём разным сторонам, относившимся друг к другу с одинаковой ненавистью, поэтому реально предугадать исход сражения «всех против всех» было невозможно, даже опираясь на быстроту квантовых компьютеров и технику боя, опережающую земную.
Появление двух российских корветов оказалось неожиданным не только для экипажа «Дерзкого», но и для двух других участников сражения. Правда, один из них практически сразу после выхода из ВСП-трека погиб, не зная, с кем имеет дело, но карусель боя от этого не остановилась, и все противоборствующие стороны продолжили смертельный танец, рискуя нарваться на удар, от которого не существовало защиты.
Наверно, земные корабли потерпели бы поражение в схватке с гигантскими «машинами судного дня», пережившими своих создателей, множество цивилизаций и пятьсот миллионов лет – немыслимое для искусственных объектов время! – консервации, не отразившейся на их мощи. Да, боевые космические модули, крейсера, фрегаты и корветы тоже могли мгновенно перемещаться в пространстве, пересекать межзвёздные и даже межгалактические расстояния. Но Вестники Апокалипсиса, не зря получившие такое название, не просто носились по Вселенной ради уничтожения себе подобных, они жили в ней! Для них космос являлся домом, известным до мелочей! А главное – они могли трансформироваться в пределах геометрических форм любой сложности и имели оружие, какого ещё не придумали люди.
Корвет «Смелый» был уничтожен именно таким оружием, превращающим материальные тела в объёмы пустоты!
А «Дерзкий» был повреждён из не менее экзотического оружия, импульсы которого заставляли замирать все внутриатомные процессы! Электроны в буквальном смысле слова терпели коллапс волновой функции, то есть падали на протонно-нейтронные ядра атомов, температура материи падала до абсолютного нуля, и объект превращался в глыбу «трансцендентального льда», в конгломерат мёртвого вещества, оттаивающий очень долго и терявший часть своих изначальных свойств.
