Из-за изобилия в текстовых записях и строках формул произвольных сокращений, на каждой странице Эйнара поджидали неразрешимые головоломки, несравнимые по сложности с загадками велянских мудрецов. Проводя время в безуспешных попытках расшифровать странные знаки на полях пропахших чернилами страниц как самим Григорием, так и его неизвестным помощником, под которым подозревался Веник, молодой нелианец осознал, что недооценил интеллектуальные способности жителей Млечного Пути. Особенно его удивляли странные символы, начерченные Григорием и его маленькой дочкой во время игры в формулы, когда они по очереди зашифровывали в виде ребусов фразы и разгадывали их, составляя фразу: “Купи колбасы к ужину” или “Достань игрушечную лису из коробки”.
Кляксу с завитками, поставленную Григорием в процессе расписывания новой шариковой ручки, Эйнар принял сперва за ритуальный знак вечного движения расы реликтовых древесных тепенилов, потом он почти разглядел в ней кольчатую структуру рассеянной туманности планеты Фытеделы. После, исчерпав возможности информационных ресурсов ремаса, задействованного для сверки загадочного символа со всеми похожими знаками, используемыми в научных источниках ближайшей части вселенной, он обратился к собственной логике.
Но и ресурсов нелианского мозга оказалось недостаточно для разгадки тайного знака. Чем больше возникало предположений, несовместимых вплоть до полной противоположности, тем сильнее он запутывался. Поскольку наука требует точных, а не приблизительных формулировок, абсолютная неуязвимость вместе с полным контролем над марсианским кораблем оставались недостижимыми. Доведенному до состояния застопорившейся пустоты мыслей Эйнару пришлось признать превосходство интеллекта землянина над его гениальным разумом. Это далось ему нелегко и повергло в настоящее отчаяние.
Лариса так и не узнала, гуляя в саду наедине с припрятанными “на потом» эмоциями, что в миг, когда она наклонилась понюхать раскрывающуюся трубочку цветка лианы, Эйнар в очередной раз пожалел о том, что убил ее отца.
ГЛАВА 56. Кошмар
Кэм
Отраженные огненные лучи Мокрокуса, проникая в окно спальни правителя, создали в союзе с покачивающимися ветками бекимуса игру света и тени. Они то выхватывали из тьмы, то стыдливо прикрывали слившиеся тела любовников. Узор черных ветвей становился продолжением орнамента драгоценного беллибиаского шелка, покрывающего ложе. Мокрокус пугливо смещался к забору, гасил пламя и забирал ночь в темное убежище, спасая ее от крадущейся утренней зари.
— Люблю тебя! Люблю! — Мокрокус осветил тело женщины, которая, завалившись на спину, ловила воздух ртом. Крохотный разведчик тлин показал ее лицо. Это было лицо Ларисы.
Отдышавшись, она игриво подобралась к Эйнару, заползла ему на грудь, ткнулась носом в шею:
— Хочу всегда быть рядом с тобой.
— Я тоже тебя люблю, — прошептал Эйнар, прикрывая от удовольствия светящиеся в темноте глаза.
Как только Лариса приподнялась, он лизнул ее нос жестким шершавым языком, едва не сняв с него кожу, а она в ответ прикусила кончик его уха, придерживая тонкими пальцами его взлохмаченные волосы, поблескивающие каплями ролития.
— Наверное, во всей вселенной нет никого, счастливее нас, — Лариса потянулась к его губам для поцелуя.
Они долго целовались, обнимая друг друга, после чего Эйнар прислонился затылком к стене и протянул полушепотом:
— Насчет вселенной утверждать не стану, а на планете Вела — определенно нет ни одного существа, которое может быть счастливее, чем мы. Скоро такого существа не найдется и во всей галактике.
— С нетерпением жду, когда ты завоюешь галактику, любимый. Надеюсь, ты позволишь мне распоряжаться хотя бы одной малюсенькой планеткой. У меня готов план мучительных экспериментов, которые я буду проводить над местным населением. Источником идей для моего плана послужил журнал: “Гламурная жизнь”. Мой любимый журнал. Ты читал его? — Лариса взвизгнула.
— Нет, — ответил Эйнар, поглаживая ее спину.
— Я в этом не сомневалась, потому что ты у меня не продвинутое, современное и вообще, дикое существо. Только не обижайся, ладно? — она щелкнула его по горбинке носа.
— Будь я обидчивым, догадываешься, что произошло бы с тобой, пришелица с Земли.
— Конечно, догадываюсь. Только не надо пугать меня, чудо лохматое. Я тебя не боюсь.
— Ты в этом уверена? — Эйнар показал зубы.
— На все сто! — Лариса стукнула ногтем по его зубам и, обняв его за шею, плотнее прильнула к нему. — Обожаю тебя. Только я не въезжаю, что за заморочки с галактикой? Почему она до сих пор не завоевана?
— Сперва нужно уничтожить велянское сопротивление. Но поскольку ты попросила меня не использовать оружие “Марии Громовой”, ситуация осложнилась.
— Я не жалею о своей просьбе. Надоело задыхаться в дыму.
— Тогда подожди, пока я уничтожу их лидера, Кэма Таркешу.
— Ах, Кэм… Несчастный рыцарь светлого образа! — Лариса рассмеялась. — Ты не поверишь, он ухаживал за мной. Был в меня влюблен до беспамятства. Так нечестно с моей стороны, но я разрешаю тебе его скушать.
— Благодарен за щедрость!
— Да, жадной меня не назовешь. Не нужен мне глупый избалованный Кэм. Я предпочитаю таких, как ты, сладенький мой зубастик: спортивных, целеустремленных.
— Твоего приятеля нелегко найти.
— Я подскажу, где его искать, — шепнула Лариса, наклонившись к уху Эйнара. — Штаб повстанческого войска расположен в бункере под центром Номинобина. Вход в один из тоннелей бункера открывается из мусоропровода дворцового сада.
Ее шепот становился все тише и неразборчивей, перетекая в мерное шуршание листвы…
Кэм проснулся. Скинув с себя огромный сухой лист, он вскочил, задыхаясь. Его трясло. По лбу текли холодные капли пота.
Кэму потребовалось некоторое время, чтобы определить, где он находится. Его окружала сплошная чернота, которая состояла, как он понял, приглядевшись, из древесных стволов, гигантских травянистых стеблей с полосатыми сочленениями и волнистых кустиков.
Высоко вверху просвечивали лучи Мокрокуса, преломленные гранями осевшего инея. Небо прояснялось, и Мокрокус светил уже не так ярко, как ночью, но сияние утренней зари пока не заглядывало в лес. Трудно было отличить настоящие растения от их теней.
Ноги спотыкались о кочки мокрой яцчолы. Ветер забросал очищенную прогалину оторванными сухими ветками, клочками коры, листвой и расслоившимися кусочками плетей лианы сжошелы.
Кэм, переведя дух, приноровился дышать замерзшим носом. Заморозок сделал видимым пар его дыхания. Кэм удивился, что спал, высунув незащищенное термомаской лицо на мороз из-под теплого покрывала листа. Он потрогал волосы, мокрые от растаявшего на голове инея. Приглаживать их не имело смысла, торчком они высохнут быстрей. Вытерев ладонью текущую с макушки на лоб воду, Кэм взглянул на покинутое ложе из стеганого одеяла и листа дюветеда как на агрегат для пыток. Ориентируясь отчасти на слабый свет, отчасти на ощупь, парень углубился в лес, чтобы немного развеяться на прогулке. Кэм понимал, если не сумеет отвлечь разум, нашпигованный мрачной начинкой, будет заново испытывать муки сна. Мерзкое ночное видение сведет его дневную работоспособность к нулю.
