Эйнар вдыхал неприятный дымок. Скорбь о временно утерянном обонянии омрачила его лицо, наполовину озаренное солнечным светом. Нелианец не решался войти в пещеру, он склонился в каменный проем, но шага на частично разрушенную глиняную ступеньку так и не сделал. Присущая ему осторожность останавливала хищника, отсутствие живых существ усиливало подозрение. Древний инстинкт не осознавал преимущества носителя ремаса.
Нелианец понимал, что велянские мудрецы не оставили святыни без надлежащей охраны, но знал он и что не могли они владеть марсианским оружием. Эйнар прокручивал в мыслях собранную информацию об этой горе, мифы и легенды, которыми она была окутана для велян на протяжении многих веков. При всем его неуважении к местному фольклору, пришлось отметить, что иногда в основе мифов лежали частицы фактов.
Самая древняя легенда гласила: гора называется Бездонной потому, что из нее можно открыть вход в пропасть, доходящую глубиной до самого центра планеты Вела, до раскаленной магмы, окружающей твердое ядро. Симбионт не мог гарантировать того, что его защитный слой выдержит длительное пребывание в условиях опасно высокой температуры. Поэтому и сам Эйнар сомневался, следует ли заходить в пещеру, тем более, что никаких мудрецов: ни главных, ни второстепенных, в ней не чуется.
Топот и скрежет пробирающегося сквозь кустарник Ю Сто, вынудили Эйнара выпрямиться и обернуться.
— В чем дело? Я просил не беспокоить меня, — прикрикнул завоеватель на бестолкового железного слугу.
— Вы отключили передатчик, господин, — гигантский робот низко поклонился, едва не задев хозяина увесистой клешней. — Я обязан был сообщить вам о нападении на военный завод номер на территории города Радмока.
— Повстанцы? — Эйнар напрягся, словно отряд мятежников приближался к нему.
— Возможно. Роботам, которые защищают завод, необходимо подкрепление.
— Отправляйся туда со своим отрядом на “Марии”. Других роботов задействовать не нужно. Не применяйте в бою оружие марсианского корабля. Ни в коем случае. Если ослушаешься приказа, станешь запчастями.
— Но, господин, тепловые и магнитно-резонансные пушки “Марии” — лучшие средства для уничтожения повстанческих отрядов. Можно заманить врагов на полигон, и ударить по нему с воздуха.
— Выполняй мой приказ, Ю Сто! Я не буду отключать связь. Периодически информируй меня о ходе битвы.
— Слушаюсь, господин.
Ю Сто откланялся, и тотчас с неимоверным грохотом помчался к кораблю. С жалобным писком и треском хитиновых крыльев разлетались от него трехголосные лекнуфии и другие перепуганные насекомые.
Вскоре “Мария Громова” промелькнула сверкающим овальным силуэтом высоко в ясном голубом небе, и стихли тревожные звуки. Трехголосные лекнуфии, красивые крупные насекомые с длинным зеленым туловищем и тонкими перламутровыми крыльями, расселись по ветвям и затянули на разные голоса мелодичные трели. Толстые серые жуки принялись усердно вгрызаться в скорлупу высохших плодов, на древесной коре закопошились личинки с синеватой бархатной кожей.
Маленький ночной мотылек пролетел мимо стоящего неподвижно Эйнара, и устремился внутрь пещеры. Нелианец последовал за ним. Пригнувшись, он вошел в узкий задымленный проход. Зрение плавно перешло в ночной режим, среди серого клубящегося облака испарившихся благовоний проявились очертания древних фресок. Сливаясь под сводом пещеры с естественным рельефом, выдолбленные в камне и закрашенные красным лаком потертые узоры в виде сплетения завитков и письменных символов расширяющимися полосами тянулись по обе стороны от входа, приглашая вошедшего путника следовать за ними. Эйнар прочел несколько надписей, но не обнаружил в них тайного предупреждения. Это были известные изречения старцев о тишине, душевном спокойствии и добрых помыслах. Нелианец счел их дальнейшее изучение бессмысленным занятием. Ничто не заинтересовало его в витиеватых письменах, сложенных из устаревших велянских слов.
По мере углубления пещеры вниз, к основанию горы, потолок становился выше, и коридор, искусно вырытый в древности мудрецами при помощи маленьких лопаток, расширялся, так что вскоре Эйнар смог распрямиться и дальше идти в полный рост. Он перестал читать надписи, лишь бегло просматривал их и узоры, а чаще смотрел на притоптанный песчаный пол впереди себя. Ступал неторопливо, мягко и бесшумно, и прежде чем переместить центр тяжести с одной ноги на другую, предварительно убеждался в полной неподвижности пола под ним.
Дыма в пещере стало значительно меньше, скоро показались висящие на стенах светильники в виде длинных красных трубок. В некоторых из них еще осталось масло, но они уже не горели полноценным огоньком, а тлели, испуская серый дым. Большинство светильников давно потухло. Узоры и надписи на стенах сменились ростовыми портретами мудрецов, написанными тусклыми природными красками, местами фрески начали отслаиваться, что придавало изображениям вид еще более древний, как бы размытый влагой и почти сливающийся с цветом затвердевшего песка.
Эйнар ненадолго остановился у ряда портретов, чтобы получше их рассмотреть и уловить определенные черты, отличающие мудрецов от обычных велян. Все изображенные на стене мудрецы, одетые в просторные, расшитые блестящими нитями, мантии, были удивительно похожи друг на друга, будто в том и состоял замысел художника, чтобы сделать их как можно более сходными между собой, почти обезличенными. Из густой массы длинных дымчато-седых волос, усов и бород, проглядывали очертания темных морщинистых лиц. Глаза всех мудрецов были прищуренными, темными. Носы выглядели прямыми и не длинными. Эйнар заметил, что каждый мудрец будто бы смотрит недоверчиво, сурово, с тайным предупрежденим. Если бы такой взгляд принадлежал живому существу, он вызвал бы волну агрессии нелианца, но и под взорами нарисованных на красноватом камне мудрецов Эйнару стало необъяснимо тревожно, укрепилась его готовность принять бой.
Удивительно живые глаза без ощущения живого присутствия напомнили о возможной ловушке. Огненная пропасть из легенды о Бездонной горе предстала перед ним.
Может быть, об этой угрозе и хотел предупредить неизвестный художник, рисуя столь угрюмыми лица умерших наставников? Старинный артефакт, единственный в своем роде на планете, даже исключительный глупец не оставит в незащищенном помещении, а мудрец — тем более. Хоть Эйнар и не считал велянских священников на самом деле мудрыми, но признавал за ними наличие разума, несколько превосходящего разум остальных велян. Он ожидал от них особенной хитрости на грани коварства. Не верил их словам о добродетели. Увлекшись странной охотой, он видел в них врагов, проникновение на чью территорию не может остаться без последствий.
Продолжил путь Эйнар с особой осторожностью, каждый камешек, каждый выступ на стене фиксировали его светящиеся в темноте глаза. Но вот длинный коридор закончился, из-за изгиба тоннеля проглянул свет: неяркий, рыжеватый, созданный огоньками длинных светильников, на четверть заполненных бекимусовым маслом, и нелианцу пришлось снизить интенсивность ночного зрения, приближая его к сумеречному режиму. Он остановился у порога круглого просторного помещения, расписанного религиозными сценками, и сосредоточил взгляд на квадратной расписной тумбе, сделанной из цельного среза бекимусового ствола. Слева на тумбе в позолоченном блюде стоял унтил — заклеенный печатью из красной смолы круглый деревянный сосуд с красителями, а справа на вышитой белой салфетке лежал эктал — треугольное рельефное клеймо, изготовленное из редчайших велянских минералов: дожапла и анвыва.
