И как движения тех атлетов, которых греки называют невышколенными, такой представляется мне речь тех, кто не замыкает мысли ритмически. Не сумев достигнуть этого из-за невежества учителей, из-за слабых способностей или из-за нераденья в работе, они обычно говорят, будто от расположения слов речь теряет силу, между тем как на самом деле иначе в ней и быть не может ни сил, ни напора. <…> Каково значение складной речи, можно убедиться на опыте: если ты возьмешь хорошо слаженное построение тщательного оратора и нарушишь его перестановкой слов – развалится вся фраза.
Мы привыкли относить последнее правило только к стихам, говоря, что простая перестановка слов разрушает всё очарование стихотворения. Для Цицерона несомненно, что и в ораторской прозе эффект создается тем, что мы в точности следим за движением мысли, а значит, не имеем права переставить слова.
<…> Истинно же красноречивый человек должен вызвать не только одобрение, но, если угодно, восторги, клики, рукоплескания: и он будет настолько возвышаться во всем, что ему должно быть стыдно, если что-нибудь сможет больше привлечь зрение или слух, нежели его выступление.
Цицерон говорит о сценичности поведения оратора: известно, как трудно бывает актерам удержать внимание зрителей, скажем, если на сцене происходит что-то непредвиденное, вроде падения декораций. Конечно, публика в целом готова к выступлению оратора, но если оратор не справится со сценическими обязанностями, то публика просто никогда его больше не будет поддерживать – и это будет для него позором. Сам Цицерон умел поддразнивать публику: шутками, неожиданными жестами, громом упреков, сопереживанием, угрозами – в этом смысле он напомнит нам Шекспира, у которого и ужасы, и грубости, и эффектные выступления, и симпатия, и отвращение – все одинаково удерживает внимание публики от начала пьесы до самого конца.
О государстве
В эту часть книги включены фрагменты из трактата-диалога в шести книгах «О государстве» (пер. В. О. Горенштейна). Этот труд во многом подражает диалогу Платона «Государство» – как и Платон, Цицерон рассматривает не только вопросы политического устройства, но и причины возникновения государства, общественную нравственность, недостаточность мифологических и литературных объяснений происхождения государства и строение космоса как главный образец исправно функционирующей политической системы. Строению космоса и вечной жизни посвящена шестая книга труда, «Сновидение Сципиона», представляющая основателя философского кружка в Риме, знаменитого полководца, как обретшего вечную жизнь и потому служащего примером для всей вселенной. В этом видении выясняется, что слава может быть не только временной, но и вечной, а значит, политическое участие оправдано, когда оно согласно с законами космоса, когда политик учится идеалу правильного поведения не только у других политиков, но и у звезд. Космос приучает к строгости, гармонии, порядку, притяжению и согласному действию, но этому же должна обучать и республиканская политика.
Главный тезис Цицерона – государство (которое он называет словом «республика», буквально: «дело общества», «достояние всего народа»; это слово указывало не на форму правления, а просто на участие всех граждан в политике, под влиянием введенного Платоном понятия «Полития», которое на русский переводится как «Государство») создается как совокупность обязанностей, данных человеку от природы, позволяющих ему преодолеть природное, инстинктивное существование. Ведь обязанности всегда требуют взаимодействовать с другими людьми, а значит, становиться разумнее. В их выполнении – честь человека, а в разделении этой чести с другими людьми, в общей честности людей – слава его и слава государства. Как стать честным, когда не всё понятно в политике, – об этом Цицерон подробно рассуждает, выясняя, какие механизмы управления и какие настроения людей позволяют утвердить честность как социальную норму.
Кто настоящий человек?
Но что может считать великим в делах человеческих тот, кто обозрел эти царства богов, или же долговременным тот, кто познал, чтó вечно, или же достославным тот, кто увидел, как мала земля – прежде всего земля в целом, а затем та часть ее, которую населяют люди? Ведь по ней, как надеемся мы, утвердившиеся на ее незначительной части и хотя совершенно неизвестные большинству племен, имя наше должно летать и широко распространяться.
Часть, которую населяют люди – передача греческого понятия «ойкумена», населенная людьми земля, обитаемый мир. Римских писателей и позднее тема необитаемой земли занимала особым образом как экзистенциальный вызов: например, Гораций в одной из од под впечатлением от встречи с волком в пустынном лесу заявляет, что будет воспевать свою возлюбленную даже в жаркой пустыне, где смертельных опасностей еще больше. Таким образом, ойкумена – сравнительно безопасное место.
Имя наше – обычное выражение для римской славы, как мы говорим «человек с именем», в значении «славный».
Но сколь счастливым следует находить человека, не склонного ни считать, ни называть богатствами ни земельные угодья, ни постройки, ни скот, ни неизмеримые запасы серебра и золота, так как выгода от них кажется ему ничтожной, польза – малой, права собственности – ненадежными, причем часто всем этим, не зная меры, владеют самые дурные люди! Ведь ему одному действительно дозволено не на основании квиритского права, а на основании права мудрых притязать на это как на свою собственность, и притом в силу не гражданского обязательства, а общего для всех естественного закона, запрещающего, чтобы какая бы то ни было вещь принадлежала кому-либо, кроме людей, умеющих с ней обращаться и ею пользоваться.
Квиритское право – совокупность гражданских прав римских граждан в пределах Рима, а также в их международных делах, примерно соответствует современной конституционной защите граждан.
Гражданское обязательство – любое обязательство гражданско-правового характера, на основании сделки, например обязательства по аренде имущества.
Каким счастливым следует считать человека, полагающего, что империй и наши консульские полномочия следует брать на себя для совершения дел необходимых, а не желательных, что их следует добиваться ради выполнения долга, а не ради наград или славы; словом – человека, который может сказать о себе то же, что, как пишет Катон, говаривал дед мой Публий Африканский, – что он никогда не делает больше, чем тогда, когда не делает ничего, и никогда не бывает менее один, чем тогда, когда он один.
Империй – высшие полномочия, право совершать любые действия в военной или гражданской сфере от имени государства.
Ради выполнения долга… – вероятно, отсылка к рассуждению из первой книги «Государства» Платона (греческое название этого сочинения «Полития», Цицерон переводил на латынь как «Республика»), где объясняется, что добродетельных людей может принудить занять высокую должность только общественная необходимость:
