– Теряюсь в догадках, – еле заметно улыбнувшись, произнес старсан.
Он поднялся, длинный плащ колыхнулся, словно золотое море. Волист пожал плечами, его серые хитренькие глазки опять уставились на Габриэля.
– Я спас его сына от сверов и освободил жену, – пояснил мэйт, надеясь избавиться от цепкого неприятного взгляда волиста. – Он хотел меня отблагодарить. Вот и все.
Пальцы, стиснутые железными варежками, начали неметь, руки и ноги, отягощенные тяжелым грузом, стали затекать. Габриэль загремел цепями, стараясь разогнать кровь. Он с трудом поднял руки на уровень груди, потом подергал пальцами. Стало легче.
– Освободил жену?
Волист медленно и тихо пошел вдоль стола, удаляясь от Габриэля. Мэйту стало тяжко дышать от дыма, начали слезиться глаза. Коптили свечи, огонь поедал одну лучину за другой. А старсан как будто не замечал ни гари, ни дыма. Неужели волист так увлечен беседой, что забыл обо всем на свете? Или это была пытка? Но тогда получалось, что он пытал и самого себя?.. Впрочем, спокойствие волиста, не замечающего, что он купается в дыме, можно было объяснить и проще. Бездари не славились острым обонянием и никогда его не развивали. Их не учили отличать запах ели от запаха сосны. Объяснение было простым, оно успокаивало, но выглядело неправдоподобным. Дым огромной паутиной качался в избе, и не заметить его мог только слепец!..
– Ну? – Сэт добавил щепок в дальний светец. – Я слушаю?
– Откройте окно, – попросил Габриэль, кашляя.
– Да, пожалуй, ты прав. Здесь стало душновато, – согласился старсан и распахнул окно. – Так от чего ты освободил его жену?
Прохладный воздух хлынул в избу, слои дыма стали потихоньку таять.
– Вы все равно не поверите.
– А ты попробуй.
– От плена… Она была рабыней Погорельца.
Волист замер, над чем-то размышляя. Сделалось очень тихо, было слышно, как дрожит пламя свечи и как огонь, причмокивая, обгладывает лучины.
– Даже так. – Сэт поджал губы, потом зачем-то опять закрыл окно. – Если бы на моем месте был другой волист, то он бы тебе точно не поверил. Хм, миркль, спасший бездаря от плена другого миркля. – Он с сомнением покачал головой.
Габриэлю показалось, что волист сейчас рассмеется, но тот остался серьезным.
– Знаешь, лишь потому, что история звучит невероятно, она может оказаться правдивой. Впрочем, зачем ты ее спасал, от кого и спасал ли вообще, не столь важно.
– Что вы делаете? – Габриэль указал на окно, звякнув цепями.
Сэт его как будто не слышал. Из сумочки на поясе он вытащил прозрачный флакон, похожий на клык. А на Габриэля опять напал страх. Волиста понять было сложно. Он не только говорил загадками, но и вел себя необъяснимо. Казалось, в нем живут три человека. Первый – мудрый, рассудительный и любознательный. Второй – странный, равнодушный ко всему, чокнутый; именно его рука вновь закрыла окно, не дав дыму рассеяться. И, наконец, третий, страшный и злой, появившийся только сейчас. На голову старсану словно накинули капюшон, чьи края теперь затеняли лицо. От волиста внезапно повеяло угрозой.
– Что вы делаете? – вновь начиная задыхаться, повторил мэйт. – Окно.
Сэт, недобро сверкая глазами и вращая флакончик, приблизился к Габриэлю. Глаза волиста потемнели. Он остановился в шаге от мэйта и внимательно, алчно посмотрел на пузырек в собственной руке. Посмотрел так, будто в прозрачном сосуде в форме клыка таился ключ к бессмертию. Вопрос Габриэля вновь остался без ответа.
– Ты слышал о хвиллах? – вдруг спросил старсан.
И даже сквозь гарь и копоть Габриэль ощутил, как по избе разлилась ненависть. Та самая ненависть, чье отсутствие поначалу так раздражало. Откуда она взялась? Ведь для нее не было никакой причины? Он всего лишь хотел глотнуть свежего воздуха. Как волисту удавалось ее прятать все это время? Можно спрятать ядовитый кинжал за спиной или пару монет в башмаке, но настоящую ненависть?..
– Отвечай, миркль! – вспыхнул старсан, с угрозой нависнув над Габриэлем и стукнув ладонью по столу.
Голова пошла кругом не то от дыма, не то от странных вопросов обозленного волиста.
– Я слышал о хвиллах, – ответил мэйт, ожидая, что его будут бить, и кашлянул.
Нестерпимо зачесалось ухо, пришлось тереться им о железную варежку. Под страшным взглядом Сэта, гремя цепями.
– И что ты про них слышал?! – продолжая нависать над Габриэлем, спросил волист.
– Их укус смертелен для мага, – задыхаясь, кашляя, ответил мэйт.
– Это, – старсан ткнул указательным пальцем во флакончик, – его яд.
Габриэль в испуге дернулся от волиста, от флакона, наполненного ядом хвилла. Не удержался на качнувшейся лавке и, громыхнув цепями, полетел на пол. Грузило осложняло любое движение, но мэйту удалось заползти в угол. Подальше от чокнутого волиста, который сперва заявил, что Габриэль нужен ему живым и здоровым, а теперь хотел отравить его ядом хвилла.
Золотистый плащ зашелестел. Сэт подошел к Габриэлю, склонился над ним.
– Ты знаешь, как найти Погорельца?
Сотни кружочков с лучиками, сотни литусов, золотистых, белых и красных, нанесенных на одежду волиста, нависли над Габриэлем. Они были повсюду, на доспехе, на штанах, на сапогах, на плаще.
– Я не смогу вам помочь, – замотал головой Габриэль.
– Неужели? – не поверил волист.
Он расправил спину. Коснулся крышки пузырька, но открывать не стал. Лишь поводил по ней кончиком пальцем.
– Говорят, от укуса хвилла у миркля закипает кровь, и он сгорает, точно соломенное чучело. Сам я этого не видел, но человеку, который рассказал мне про ужасную гибель мирклей, можно верить. Однако яд хвилла можно использовать по-другому. Если дать вдохнуть его пары мирклю, то тот… – Он зловеще ухмыльнулся. – Нет, не сгорит. А начнет задыхаться, как от удушья. И будет задыхаться, пока у него не лопнут легкие. Я слышал, это жуткая пытка. Правда, есть одна проблема: свежий воздух. Пары яда легко в нем растворяются, и тогда у миркля есть шанс выжить. Хм, я полагаю, эту проблему мы уже решили. – С этим словами волист демонстративно поправил лучину. – Все еще уверен, что не сможешь мне помочь?
– Прошу, не нужно, – взмолился Габриэль, позвякивая цепями. – Было темно. Я не смогу показать вам место. Поверьте, я не лгу.
– Я тебе не верю, – прошипел волист.
Габриэль, вжимаясь в стену, подумал, что если бы змеи умели говорить, то говорили бы именно так, как сейчас говорил старсан: зло, ядовито. Все прошедшее время Сэт, прикидываясь мудрым старцем, лишь готовил пленника к этому моменту. Нагонял в избу дыма, чтобы подвергнуть пытке. «Никогда не доверяй бездарям: все они одинаковы», – вспомнились слова Готтилфа. Слова чародея, которого хотел поймать проклятый волист.
Мэйт вздрогнул, когда старсан открыл флакон. И, понимая, что сбежать не удастся, все равно дернулся изо всех сил. Конечно, волист не позволил ему подняться. Сапог ударил Габриэля в грудь, потом лег на горло. Габриэль захрипел, потянул к нему руки, гремя цепями, но железными варежками невозможно сбросить безжалостную ногу с кадыка.
