– Нет, – покачал головой мэйт.
Он действительно про это не знал, потому что никогда не интересовался структурой власти в Волистрате и прочими скучными делами. Мэйту всегда больше нравилось читать и слушать о боевой подготовке волистов, об их походах, об их изобретениях, о том, каким образом они противостоят магам. Как выяснилось, даже эти знания были ничтожны. Габриэль прежде не слышал о пытке, которой недавно подвергся сам. И которую, да простит его Готтилф, не сумел вынести!..
– Теперь скажи, ты по-прежнему считаешь меня чудовищем?
Габриэль не стал отвечать на вопрос. Сложно было обвинять Сэта в том, что он ненавидит магов. Но ведь и бездари тоже творили зло. Как они поступили с семьей Готтилфа? Как поступили со многими другими чародеями, не успевшими покинуть Грэйтлэнд во время войны?
– Зачем вы так со мной?
– Ты об этом? – добродушно спросил волист, хлопнув по сумке, где лежал флакон в форме клыка.
– Да, – хмуро подтвердил Габриэль.
– Хотел проверить, насколько ты хочешь жить, – ответил волист.
– Проверили?
– Я доволен результатом.
– А если бы я так и не согласился?
– Ну… – Сэт многозначительно развел руками.
Старсан поднялся, приоткрыл дверь, выглянул, закрыл, после чего вновь сел на лавку, напротив мэйта. Либо Сэт ждал возвращения двух других волистов, либо чего-то опасался, подумал Габриэль. А чего может опасаться старсан и один из самых влиятельных людей в Волистрате? Слежки? Убийц? Ведь тот миркль наверняка был не единственным, кого Сэт отправил на тот свет. Или волист просто не хотел, чтобы их разговор кто-нибудь услышал? Интересно знать почему?..
– До того как началась война, Волистрат насчитывал пятьдесят тысяч волистов. За последние двадцать лет его численность уменьшилась в десять раз. Больше половины школ были закрыты, их содержание обходилось слишком дорого…
За дверью послышались шаги, и Сэт замолчал. Волиста все еще трудно было понять. К чему он завел этот разговор, если уже получил желанное согласие? Почему обрадовался, когда узнал, что вместо Погорельца бездари поймали другого мага? Чего он хотел на самом деле от пленника?..
– Вернемся к этому разговору позже, – сказал Сэт, поднимаясь.
В избу вошли двое волистов. У одного из них кулаки были сбиты в кровь, у другого она краснела на белом доспехе. Первый волист, крепкий и невысокий, с круглым и красным, словно обветренным, лицом держал в руке короткую веревку. Второй, тощий и бледный, лузгал семечки. Габриэль перевел взгляд с волистов на Сэта, вспомнил историю старсана и понял, что все трое похожи лицами. Нет сомнения, что двое волистов, каждому из которых не больше тридцати, приходились Сэту сыновьями. Лучшей охраны для такой высокопоставленной персоны не придумаешь – сыновей сложно подкупить, сыновьям можно открыть любую тайну. Но любую ли? Мэйт задумался… Старсан не просто так завел разговор о жалком положении Волистрата. Но почему не решился продолжить рассказ в присутствии сыновей?..
– Я же вас просил, – с упреком начал старсан. – Гай, сотри это. – Он указал на заляпанный доспех. – Бог мой, не плащом же. – Волист перебросил свой цепкий взгляд с Гая на его брата. – Надеюсь, он жив. Алан?
– Пришлось слегка его помять. Защищал миркля, – волист со сбитыми кулаками кивнул на Габриэля, – как родного брата.
– Ага, – подтвердил другой волист и расщелкнул семечку.
– Он сказал вам, почему решил спасти миркля?
Волисты дружно засмеялись, их как будто поддержали сельские псы, подняв лай ни с того ни с сего. Габриэль нисколько не сомневался в причине смеха. Бад сказал правду. Только и всего.
– Говорит, что миркль спас его сына и жену, – сквозь смех ответил Алан.
– Да, чтоб мне попасть к Шме под колючий хвост, – подтвердил с улыбкой Гай.
– Не навлекай рогатую, – предупредил старсан, оставаясь серьезным.
Последние его слова удивили Габриэля – они не подходили Сэту. Волист был практичным, образованным, а такому человеку не к лицу отпускать подобные фразочки по всякому случаю. Такой человек, пусть даже он преданно служил Литу, не мог быть слишком религиозен. Хотя, возможно, именно его звание, его служба требовали от него время от времени демонстрации излишней набожности… Габриэль почувствовал всю притворность Сэта, когда тот произносил свое предостережение. И обрадовался, что смог это почуять. Волист умел блестяще управлять эмоциями, но даже он был уязвим.
– И что вы еще выяснили? – спросил старсан.
– Мы ему не поверили и… – Алан покосился на веревку, – и продолжали его допрашивать. Но упрямец твердил одно и то же.
– Алан выбил ему три зуба, – заявил Гай.
– Избавьте меня от подробностей. А вы узнали, как зовут миркля?
У Габриэля сердце ушло в пятки от последнего вопроса. Но, хвала богам, волисты, похоже, были намного глупее своего отца. Они растерялись, переглянулись, Гай перестал щелкать семечки, Алан виновато опустил взгляд.
– Я так и думал, – не слишком огорчился Сэт. – Впрочем, миркль не соврал в главном. А как его зовут, неважно.
«Еще как важно!» – воскликнул про себя Габриэль. И тихо вздохнул, наслаждаясь ошибкой Сэта. Старсан уж точно знал, как зовут сыновей мэнжа Семи островов, и наверняка понимал, что чародеев не нарекают каждый день именами бездарей. Сэт, услышав имя пленника, сразу понял бы, кто попал к нему в лапы. От этой маленькой победы мэйту стало легче на сердце. Она придавала уверенности. Пусть на нем было тяжелое грузило, пусть на нем были прочные цепи, пусть его окружали волисты, он все равно сбежит! И будет пытаться сбежать, пока не добьется успеха!
– Так ты что – ему поверил? – поразился Алан.
– А почему нет, – спокойно ответил Сэт, не обращая внимания на недоумение сыновей. – Берите его. Едем в Блэкпик. Мы и так едва поспеваем.
– В Блэкпик? – спросил Габриэль. – А Погорелец? Разве вы не хотели…
– О, – улыбнулся Сэт. – Да хранит его бог, – сказал он, выходя из избы.
Габриэля взяли под руки и вывели во двор. На небе ярко горели звезды и луна; после задымленной жаркой избы прохладный свежий воздух опьянял. Мэйт был растерян и подавлен. Что тут творилось, он решительно не понимал. От этого становилось страшно, даже несмотря на то, что на нем висело надежное грузило, а рядом шли двое волистов.
– Ваше святейшество, а что делать с его спасителем? – спросил Алан.
– Мои молитвы сегодня были услышаны, и у меня нет никакого желания возиться с еще одним пособником мирклей. – Старсан задумался. Потом с улыбкой сказал: – Поэтому пусть себе живет да радуется со вновь обретенной семьей. Тем более у нас и места для него не осталось.
Мэйт споткнулся, но волисты его подхватили, не дав упасть. «Да хранит его бог»… Как это понять? Как это понять после страшной пытки, после всего этого маскарада? Неужели волист не хотел поймать Погорельца? Тогда зачем… Волист был огорчен вестью о том, что жители села поймали Погорельца. Но в то же время безумно хотел узнать, где его найти. А теперь желал чародею всех благ, не думая его ловить?.. Бессмыслица какая-то. И опять же – этот странный разговор о закрытых школах Волистрата. Чего желал волист на самом деле? Почему его набожность выглядела лживой? Зачем он ехал в Блэкпик, гардийскую столицу, к самому Джону Крылатому в гости, будь он проклят? И главное, какая роль во всем этом отводилась пойманному магу, о котором Сэт молил Лита?..
