— Я не могу пойти с тобой, — заговорил муж, — я сам не понимаю, как мне удалось стать прежним, но чувствую, как боль течёт по моим венам.
— Ты снова станешь Малахом?
— Я убил его, — сказал принц. — Я не знал, что всякий убивший змея, сам становится змеем. Никто не знал. Я приготовился к смерти, когда пошёл навстречу этому чудовищу и сам превратился в него. Теперь я принадлежу Давлату и должен подчиняться его слову.
«Сердце Малаха!» — вспомнила я слова жреца. Он потребовал, чтобы я собственными руками убила змея и принесла ему его сердце. Только вот забыл сказать, о том, что Малах — это мой муж Шаккар. О, мне кажется, Исхан о многом не договаривал все время, а теперь удрал, словно трус, едва завидев опасность. Может, потому-то он и живёт так долго, ведь видела я его глаза, слишком уж много было в них знания и опыта, а у молодых такого не бывает, не может
быть!
Шаккар снова вздрогнул, в его взгляде что-то сверкнуло и померкло, а черты исказила гримаса боли.
— Уходите отсюда и не возвращайся никогда. Я постараюсь сделать так, чтобы вас не нашли...
— Ты предлагаешь мне бросить тебя? — удивилась и даже рассердилась я. — Теперь, когда я точно знаю, что ты жив?
Шаккар кивнул и внезапно упал на колени на песок. Обхватил себя руками, сжался к ногам и задрожал всем телом, а я невольно отступила назад.
— Уходи! — услышала шипение, только не совсем поняла, это прозвучало в моей голове или это сказал мой принц.
То, что происходило на моих глазах было ужасающе страшным. По телу принца пробегали золотые всполохи, его волосы, тёмные длинные, которые я так любила пропускать через свои пальцы, вдруг поднялись вверх, будто откуда-то внизу в лицо Шаккару подул сильный ветер, хотя сейчас над пустыней стояла пугающая тишина.
Я шагнула было к варвару и даже руку протянула, чтобы прикоснуться к нему, но какая-то невидимая сила оттолкнула меня прочь, а Шаккар резко распрямился сидя на песке. Откинул голову назад, закричал жутко, так что по телу пробежали мурашки, и стал превращаться.
Вокруг тела принца закружились песчаные вихри, и казалось, сам песок прилипает к его коже. Он стал вытягиваться, преображаясь в то жуткое существо, с которым еще недавно я сражалась, пытаясь убить. Сейчас мне стало дурно от одной мысли, чтобы произошло, если мне это удалось.
Но жалела я не о себе, не о горькой участи змеиной принцессы, а о том, кого могла убить. О своём варваре, о своём муже.
Песчаный вихрь ширился, разрастался и я стала медленно пятиться назад.
Шаккар велел мне уходить. Сказал бросить его и спасать свою жизнь, только я не обещала ему сделать так, как он попросил. Ведь смог же он стать человеком, пусть и на короткое время, а значит, я могла что-то исправить, что-то изменить. Я могла вернуть его!
Проклятый Исхан все знал, а теперь убежал, спасая свою древнюю шкуру. Только вот мне надо найти его и заставить рассказать о том, что он знает о Малахе.
Несколько страшных мгновений Шаккар корчился в жутких муках и я вспомнила, как еще недавно сама ползла по песку испытывая страшную боль. Только все это было неважно. Оказалось страшнее смотреть на муки любимого человека и знать, что не в силах помочь ему.
Я моргнула и сделала несколько шагов назад, когда передо мной снова возник змей.
Огромный с глазами, в которых плескалась смерть и злость. Даже подумала было, что вот сейчас он нападёт на меня, придавит к песку, откроет пасть и проглотит, словно и не было меня. Мне на один удар сердца показалось, что Шаккар меня не помнит и не знает. В обличье змея он принадлежал Давлату, а не себе самому и я благодарила богов, которые дали мне возможность снова обнять своёго мужа и прижаться к его телу, услышать его голос, от которого тело бросает в дрожь, ощутить его прикосновения, что сводят с ума.
Змей навис надо мной, рассматривая меня чужими глазами, в которых не было ничего от моего повелителя и мужа. А я выдержала взгляд, глаз не отвела, приготовившись умереть. И тут змей отвернулся и плавно опустился на песок, затем пополз прочь от оазиса, оставляя за собой глубокий и широкий след. Я же стояла и только и могла, что смотреть ему вслед.
Малах нырнул в пески, как дельфин ныряет в морские волны. Тело потянулось следом. Длинное, могучее, покрытое уродливыми шипами, а затем пески сошлись над змеем и на пустыню опустилась тишина. Такая тишина, от которой давит уши и начинает болеть голова.
Я вздрогнула и поняла, что продолжаю стоять вот так, глупо таращась в пустоту, уже долгое время. А ведь там остался Аббас. Я совсем забыла о нём.
Со всех ног ринулась назад к лагерю. Поднялась в оазис прочь от озерца и взглядом нашла махариба: он лежал на песке и не шевелился, только вот я была уверена, что мужчина жив и, склонившись над ним, убедилась в верности своёго предположения.
— Аббас! — я встала на колени и осторожно тронула воина за плечо, но он не очнулся.
— Аббас! — я опустилась ниже, припала ухом к его груди и с облегчением услышала биение его сердца. Распрямила спину и принялась чуть трясти мужчину, пытаясь привести его в чувство, только вот думала я все равно не о нём. В мыслях был только Шаккар.
«Живой, пусть и превращённый злой, чёрной магией Давлата в чудовищного змея, но живой!»
— а это могло означать только одно: у меня есть надежда, что я смогу вернуть своёго мужа. Ещё не знаю, как, но Исхан должен знать хоть что-то. Этот подлый трус, бросивший нас на погибель ради спасения своёй шкуры. Я поклялась себе, что найду его и заставлю рассказать все, что он только знает о Малахе и меня не сдержит даже данная клятва и слово.
«Сердце Шаккара захотел! — подумала я. — Обмануть меня решил, но не выйдет!», — и снова потянула Аббаса, только уже сильнее и он застонал, а затем открыла глаза и уставился в чёрное небо, раскинувшееся над нами.
— Что с тобой? — спросила я тихо. — Где болит?
— Где Малах? — ему хватило мгновения, чтобы прийти в себя и вспомнить то, что произошло.
— Ушёл, — ответила я. — Раскидал нас и ушёл, — решила пока не говорить о тайне Малаха. Завтра расскажу, когда отправимся в дальнейший путь, а пока пусть придёт в себя.
— А Исхан? — проговорил воин.
— Убежал, бросил нас, — я криво усмехнулась. — Но мы его найдём.
— Я так и думал, что он оставит нас, если нам будет грозить опасность.
Кто бы сомневался. Хотя, признаюсь, сперва мне казалось, что жрец сильный духом мужчина, только вот свою шкуру он ценил слишком высоко. Выше доблести и чести.
— Как тебе удалось спастись? — Аббас попытался встать, но, видимо, Малах слишком сильно швырнул его о песок и голова у мужчины явно шла кругом. Он пошатнулся и снова сел, стыдясь своёй слабости, а я же сделала вид, что ничего не заметила.
— Пойдём к огню, — сказала я. — Завтра обо всём поговорим, а сейчас нам надо отдохнуть!
