— Нет! Юрген не при чем.
— А что с тобой было?
— Можно, я потом тебе расскажу?
— Ладно, не лезу. А, кстати, твои притворства были очень заметны… не знаю, кому ты хотела мозги запудрить, что все у тебя хорошо, но меня не обманешь. Дерьмо. Целая куча дерьма. Ладно, не бери в голову. Я тебя ни о чем не спрашивала, и все… Давай по пути между делами, по магазинам пробежим? Я так давно о сапожках мечтала. Не утерплю! Дежурство ведь никуда не денется, — вызов прилетит, я мигом до входа слетаю и обратно! Ну, давай!
— Можно и так.
Дом с флигилем на месте. А хода нет больше — дверь обновили, появилась надпись «Дом-музей часовых дел мастера Жанна Граната» и даты его жизни. Все так — дом давно был не жилым, а принадлежал городу и являлся музеем, — только флигель пустовал, ничем не занятый, годами.
— Все, капец ходу. Взялись, культурщики Сольцбурга, за исторические здания.
— Катарина… тебе не кажется, что он выглядит так, словно давно работает? Присмотрись. Не то, чтобы его за последние дни отреставрировали за открыли, а будто и не закрывался никогда?
— Да фиг его знает. Ну, похоже немного.
— Теперь поедем на Календарную площадь. Если будка смотрителя тоже преобразилась и теперь не ход, а настоящее людное место, то поздравляю тебя с загадкой. Не только исчезают люди, но исчезают и ходы.
Так и вышло. Когда-то давно к площади примыкала небольшая территория «литературного» сада. Три лучевые аллеи, маленький амфитеатр под открытым небом, где в теплое время года устраивались литературные чтения и выступления артистов местного молодежного театра. Смотритель следил за порядком, за мусором, за тем, чтобы сад не хирел и посетители не забирались через ограду для распития горячительных напитков по ночам. Но лет десять назад все инициативы прикрыли, будку закрыли, ворота опечатали, и сад превратился в жалкое подобие себя самого. Людей туда не пускали совсем.
— А когда они успели так?
Катарина хорошо этот ход знала, как и любой пограничник со стажем, и не могла поверить глазам — облагорожено, живо, открыто для посетителей. А в будке за стеклом был виден человек в синей форме.
— Да в том-то и дело, что не «успели». Понимаешь? Будку словно и не закрывали никогда. Надо опять потревожить Роберта. Только он сможет на официальном уровне прознать — что с этими адресами, числились ли они хоть на день заброшенными.
На секунду заколебалась, что не удобно звонить в выходной. Беспокоить его так часто, нагружая делами и вопросами, которые могли и не иметь решающего значения. Срочного уж наверняка. Но все-таки набрала. Пока шли гудки, пожалела, что сперва не выяснила у Германа — по какому он ходу попал в пустышку, чтобы проверить для чистоты эксперимента три… четыре адреса! У меня в списках и мой филиал банка.
Поторопилась… но не сбрасывать же.
— Здравствуйте, Роберт. Извините, если не вовремя…
— Здравствуйте. Если не вовремя, вы бы не дозвонились. Слушаю.
— Нужно проверить кое-то. Не срочно, но важно.
Я назвала ему эти три места, объяснила суть просьбы. Собиралась закончить разговор, как увидела, что Катарина делает крутящий жест рукой и вопросительно поднимает брови. Ее дурачество и фантазии поднадоели, и я вдруг решила выполнить давнюю просьбу девушки:
— Роберт, можно задать вам личный вопрос?
— Какого плана?
— Вы женаты?
— Это интересует вас или?.. — тон у мужчины был вполне серьезен, не хмыкнул, не удивился, а сухо уточнил.
— Или. Подруга мучается, и все меня просит узнать. Сама не решается.
Глупо, конечно. Похоже на игру «это не я, это подружка», когда человек скрывает свою вовлеченность за «посторонним» другом. Позор, если Роберт заподозрит в этом меня. Я уважала его, как старшего, как властьимущего, как достойного человека и защитника пограничников, и надеялась, что не скачусь в его глазах до дурочки из-за этого вопроса.
Столь же сухо Роберт уточнил еще раз:
— У вас появилась подруга, Ирис? Вас точно можно вычеркивать из списка одиночек. Как ее имя?
Катарина за эти секунды разговора успела перемениться в лице дважды — изумление и неверие, а потом ужас. До бледности, до распахнутых глаз и попытки отнять у меня анимо, прервав звонок. Только я увернулась, и выдала правду:
— Катарина… как твоя фамилия?
Девушка закрыла лицо руками, и я почувствовала, что ее «все пропало!» не понарошку, а самая настоящая реакция. Неужели она серьезно запала на Викинга, что так переживает?
— Среди пограничников у вас одна Катарина. Клён ее фамилия. Дурачитесь?
— Так вы женаты или нет?
— Нет. И не был.
На этот раз легкий смешок от мужчины все-таки послышался. Повеселила его. Роберт попрощался и пообещал все по адресам выяснить завтра, в понедельник.
— Почему ты такая дура, что не отличаешь шутку от серьезного?! Идиотка!
Я повторила жест рукой и также приподняла брови:
— А это ты показывала для чего? Это не значило «спроси его уже, наконец»?
— Нет!
Катарину трясло. От нервов и искренней ярости. Что теперь Тамм будет думать о ней? В глазах такого мужчины хотелось сохранить уважение, а не предстать ветреной кокеткой и поклонницей. Или все по-настоящему?
— Да он понял, что это шутка. Даже сказал, что дурачимся…
— Ненавижу тебя! Предательница, мля…
Она вдруг сделала два резких шага назад, и прижала ладонь к животу. Я догадалась, что это импульс. Ее толкнул вызов. Она полезла в кармашек куртки за блокнотом, полуразвернулась, чтобы бежать, и бросила злое:
— Пошла ты…
Матом, в три слова, от всей души послала меня. Даже двое прохожих на площади замедлились, услышав ее брань. Хотела сама подшутить над ней, подыграть, а получилось, что совершила ошибку?
— Катарина!
Но та убегала. Будка теперь непригодна, а ближайший отсюда ход был только через две улицы.
Родственные души
Любимый писатель Юргена, создавший «Цикл о кристалле», считался детским. Жанр для подростков, главные герои — дети разных возрастов, от младшего до старшего. Но так однозначно его относили в официальном рейтинге авторов, а на взгляд многих, как я успела подчерпнуть из сети, — романы затрагивали массу серьезного, и не были «мелководны» как по сюжету, так и по смыслу. Успев прочитать не сильно много, я смогла прочувствовать — как под сказкой о параллельных мирах и персонажах-мальчишках проглядывает глубокая человеческая жизнь и вечные, кристальной ясности ценности.
Отвлекалась ненадолго от книги и посмотрела на Юргена, который сидел напротив экрана за компьютерном столом, в наушниках, и говорил:
