Я и выспалась. Думала, что тоже — дерганая и буйная, но отключилась, едва голова коснулась подушки. Выбралась из квартиры только после полудня, и поставила себе задачу — съездить и все купить до того, как Юрген закончит смену. Не таскать его, если он вдруг вскинется вечером сопровождать меня, по магазинам, а успеть домой. Встретить его с горячим ужином, накормить досыта и заставить лечь спать прямо в шесть или семь. Чтобы восстановил силы.
По ценам не рефлексировала. Купила и новый анимофон, и зимние берцы, и новый термос. Будет два — у каждого свой.
Консультант в тех отделе помог сразу подключиться к хранилищу и перенести все данные и сохраненные пароли на новое устройство. Увидела пропущенный от Катарины и, отзвонившись, немного поболтала с ней про последние новости. У нее тоже случился новый сбой вчера, только Юрген успел дать знать быстрее. Страшно представить, если бы я убежала к Катарине, а он так и продолжал бы думать, что я бросаю его и всю свою жизнь…
Сапоги сменила прямо в магазине, обулась в берцы. Непривычно почувствовала себя выше и даже мощнее из-за толстой рифленой подошвы и основательности всей конструкции. Стало казаться, что я не иду, а качусь, как трактор, по тротуару и не важно, что впереди — лужи, грязь, мелкие камушки. Можно не осторожничать и не обращать внимания на такие препятствия.
Еды набрала много. И для готовки, и так, чтобы самой перехватить. Не стала заворачивать ни в кафе, ни в столовую, а набрала выпечки. Наелась хлеба, уничтожив пакет кунжутных булочек, цельнозерновой батон и половинку ржаного, а потом нашла место и для чая с сыром вприкуску.
С Юргеном созвонились после пяти, когда я точно была уверена, что не побеспокою звонком в процессе какой-нибудь процедуры.
— Ты едешь?
— Еду.
— Голодный?
— Очень!
— Через сколько будешь, чтобы я вовремя включила духовку?
— Через полчаса.
Простое счастье простой жизни. Мне хотелось танцевать, от того, что он придет уже через полчаса. Примет душ, переоденется, сядет за стойку рядом и будет есть то, что я для нас приготовила. И отдохнет. Дома, в тишине и покое восстановит силы. День не потревожил нас даже вызовами — ни я, ни Юрген по пути домой, не поймали ни одного сигнала. Пограничная служба нашла других.
В пятницу днем я дежурила с Катариной, и большую часть времени мы провели в торговых центрах и в вагонах, катаясь на монорельсе, чтобы не мерзнуть в ветреную погоду на улице. Дважды убегала на вызов она, и я ее вылавливала где-то по середине между адресом и тем местом, где она меня оставила. И один раз она меня.
Я подметила, что девушка стала немного другой. С одной стороны — все та же, но с другой — спокойнее, радушней, и снова без своего испарителя. На остановке не ответила грубостью невежливой тетке, которая отпихнула ее, чтобы первой прорваться в дверям вагона. Купила орехов и хрустела ими, вместо того, чтобы дышать химическими запахами. И даже внезапно разоткровенничалась и рассказала о детстве. О том, что ее отец умер рано, мать жила с отчимом, они не знали нужды, так как были богаты, и что она с отличием закончила целых восемь классов лингвистической школы. Немного хвасталась и немного жаловалась, что все равно была так несчастна, что сбежала из дома. Не смотря ни на деньги, ни на гарантированное благополучное будущее.
Я когда слушала и вникала, немного думала и о Германе. Надо его вытаскивать, привлекать к нам. Судьба создала узор, в который вплела каждого — не только четверку наследников-пограничников, а еще Августа, Нику, Роберта Тамма… про него, Викинга, девушка ни словом не обмолвилась.
Пальто
В субботу утром мне в голову пришла одна идея, и прежде, чем ее озвучить, я посмотрела по сети — работает ли в выходные мастерская Гульнары Сатти. Бывшая «слониха», теперь шьет одежду — и почему бы не съездить именно к ней и не заказать пальто у нее? В субботу они работали, и верхняя одежда — в списке услуг:
— Юрка, а если я не куплю новое пальто, а сошью на заказ?
— Это долго. Ты прогноз смотрела, с понедельника конкретные заморозки, а с четверга снег. Календарная зима, считай, уже через две недели.
— Мастерская и за срочные берется.
— Если дней пять максимум, то я за такой вариант.
После завтрака мы опять вернулись в постель, и просто валялись, никуда не торопясь. У меня планов не было, у Юргена только ночное дежурство с Германом, и он уедет в пять. Стащили две подушки с кресла, чтобы удобнее устроить спину, и полусидеть, а не лежать, поставили на пол рядом по кружке чая. Его — с его стороны, а моя — с моей. И бездельничали.
Я покосилась на него, на новую книгу, которую Юрген начал читать сегодня, и подумала — наверное, в последний раз аукнувшись прошлой жизнью, — что он даже не заикнулся «на заказ — это дороже», «за срочность — это дороже», «покупай со своих денег тогда». У него скромная профессия, средняя зарплата, всю ее он не тратил, судя по тому, что скопилось на счету прилично — год можно в отпуске провести. Что осталось от моих сбережений я вчера перевела на его счет, добавила чашку в море, вложившись в семейный бюджет, и он даже не заметил. Он не проверял баланс, не считал остаток, не спрашивал даже на словах — сколько я потратила на новый анимофон, ботинки и кучу других возможных мелочей…
— Я больше не буду…
Юрген лежал без одеяла, а я куталась под своим зимним, и, отругав себя за свои же рассуждения, накрылась с головой и пробубнила:
— Я больше никогда не буду возвращаться к таким мыслям…
— Чего? Я не слышу. — Отогнул край, спросил внутрь кокона. — Куда прячешься?
— Съездишь со мной в Мельхен, в областной городок? Час на поезде. Там как раз мастерская Гули, которая моя бывшая соседка, которая пропала и теперь живет новой жизнью. Я и на нее бы посмотрела, и пальто бы заказала.
— Сегодня?
— Да.
— Давай расписание посмотрим, чтобы я железно успел и туда, и обратно.
— Ура!
Вылезла из-под одеяла сбоку, задрала футболу и на радостях, дурачась, крепко поцеловала в живот. Юрген от неожиданности только и воскликнул:
— Чай! Чай!
Я не увидела, что за время разговора он поднял кружку и готовился отпить. А тут — диверсия.
Мельхен — такой же старый город, как и Сольцбург, только маленький, тихий и уютный. Улочки у него узкие, тесные, исторический центр весь пешеходный, и по своим мотивам напоминал сказочные иллюстрации. Сохранившаяся мостовая, вывески, забавные двери магазинчиков, которые хоть и расширили окна до витрин — не стали заменять самобытные порталы дверей и ступени.
Снега еще не выпало, для новогодних украшений время не пришло. А жители все равно украсили фасады огоньками, вывесили яркие полотнища с изображением ивовой ветви, символа Мельхена, и поэтому городок выглядел празднично. Весь Сольцбург в сравнении казался более холодным, строгим и сросшимся с современностью.
