— Правду, - пробормотала она. - Дедушка однажды демонстрировал нам правду героев. Она никому не понравилась.
Ее так и тянуло обернуться в сторону завесы, за которой сплетались два тела. Такова правда королей?
— Правда вообще редко кому нравится, - заверила ее королева, - но при этом правителям, если они действительно правители, ее всегда не хватает. Ты стала паладином Грознейшей Эммиды, Карающего Меча Небес, как ты думаешь, когда ты будешь изрекать справедливую правду, всем ли она понравится?
Марена не стала спешить с ответом, отпила еще воды.
— Думаю, что нет.
— А ведь ты приняла пожизненный квест. Всю жизнь ты будешь нести им правду, а живые будут лишь плеваться тебе вслед.
Стану героиней и не буду, мрачно подумала Марена. Обрисованная королевой картина выглядела... не так красиво, как в ее воображении там, в Сечете, перед храмом.
— Похоже, королевская правда тоже не слишком приятна, - проворчала Марена и осеклась.
Охотница и Бард, темная эльфийка и человек, Ираниэль и Минт, там, за завесой, точно не согласились бы с ней. Если бы королева эльфов уговорила Гатара и Марена оказалась бы с ним за покровом веток, стала бы она жаловаться на такую правду?
— А, ты начинаешь понимать и это хорошо. Я тоже хочу понять, но только твоего дедушку, этого нового, незнакомого мне Бранда, - королева отпила глоток и добавила. - Мы можем помочь друг другу, это будет справедливо.
— Я не предам дедушку! - вырвалось у Марены. - Делайте со мной, что хотите, но я его не предам!
— Филора с тобой, дитя мое! - всплеснула руками королева.
Пахнуло свежестью и мощью лесов, мелькнуло сообщение о благословении Филоры и Марена ощутила, как успокаивается, уподобляясь вековым деревьям.
— Я искренне надеюсь, что смогу обращаться так к тебе еще не раз, как к своей внучке.
Если бы не обретенное спокойствие леса, Марена бы, пожалуй, чем-нибудь да подавилась бы. Семью она очень хотела, правда, старалась не слишком думать о том, откуда та возьмется, если дед-герой за всю жизнь не обзавелся детьми, родной клан от нее отвернулся, а сама она, как верно заметила королева эльфов, дала обещание пожизненного квеста. «Не знать покоя» как-то плохо соотносилось с семьей, уютом и детьми. Разве что найти мужа, который будет странствовать с ней... но как же дети?! Рожать в походах, выкармливать в перерывах между несением справедливости?
— Я могу помочь тебе с Гатаром, - сказала Светлейшая, недвусмысленно поводя глазами в сторону завесы из веток. - Мы поможем друг другу и это будет справедливо.
Марена молчала, не зная, что сказать. Кричать про обман? Королева заверит ее, что скажет лишь чистую правду. Да так оно и будет, можно не сомневаться, а Гатара потом перекосит, как Ираниэль. И дед! Она предаст его за зеленый мускулистый живот и все остальное? Королева, конечно, скажет ей, что это не предательство, а просто помощь друг другу. По-родственному. Ее бабушка - королева светлых эльфов!!!
Бабушка?
— Нет, - поднялась Марена, - это не будет справедливо. Я воззвала к Эммиде, ища мести за свою настоящую бабушку, Плату Укротительницу! Я не предам деда, не предам своей семьи!
— Сядь! – хлестнул ее голос королевы.
Проверка Воли провалена!
Ноги Марены словно сами собой подогнулись и она почти упала обратно в кресло. Моростон зашипел что-то из панциря. Королева эльфов переменилась, стала грозной, куда там Эммиде! Ни дюйма росточка в ней не прибавилось, но она словно бы выросла, нависла над Мареной огромным стофутовым гигантом.
— Не глупи! – снова хлестнули слова. – Никто никого не предает!
Марена не могла поднять рук и заткнуть уши, поэтому сделала единственное, что еще могла – начала молиться Эммиде.
— Ты – эмпат! – горячо заговорила королева эльфов, снова изменив тональность слов. – Ты должна меня понять!
Грозная повелительница исчезла, сменившись просящей, умоляющей женщиной. Не такой, как Марена, но все же в чем-то странно схожей. Понимая, что она пожалеет об этом и все же не в силах отказаться, Марена снова задействовала свою Особенность. Казалось бы, изначально речь шла о животных и птицах, но нет, Марена ощущала единство со всеми живыми вокруг.
Даже с королевой эльфов, глухо тоскующей о семье и несбывшейся любви.
— Я понимаю вас, - через силу произнесла Марена.
Воля +1!
— А вот вы меня – нет, - добавила она.
— Но я хочу тебя понять! Хочу понять твоего дедушку! – горячо воскликнула королева.
Нет, сейчас она, пожалуй, не была королевой, лишь влюбленной женщиной, не знающей, как ей быть, что делать.
— Ты очень дорога мне, просто самим фактом своего существования, того, что ты его внучка! – вскричала королева, заламывая бледные руки. – Ты не хочешь помощи с Гатаром? Хочешь, я подарю тебе древона?!
— Нет, вы не понимаете меня, - Марена снова поднялась, упрямо, назло. – И вы хотите не понять деда, а понять, как лучше его удержать! Я еще слишком мала и юна, чтобы остановить вас, но помогать не буду, потому что вы задумали нечестное дело!
Вера +1!
Вот и зря, устало подумала Марена.
— И когда вернется дед, я все ему расскажу!
— Конечно, - вздохнула королева с непритворной горечью.
Но все же ощущение, что ее обвели вокруг пальца, так и не покинуло Марену, только окрепло.
Глава 42
12 день 8 месяца 879 года, окрестности Амадии
Главная проблема с "Отводом глаз" и прочими схожими способностями и умениями заключалась в том, что все они были известны, изучены и против них выработаны меры противодействия. К счастью, ни в одних воротах Амадии ничего такого не использовалось, поэтому Бран на своем пути за стены города тихо заглянул, проверил и скрылся в ночи, никого не потревожив. Из розыскных листов у стражников имелся только Статус Марены, да и тот погребенный в углу под другими бумагами.
Бран, подумав, что правильно оставил всех на попечении Оа (которая, несомненно, тут же начнет лично вертеть и крутить свои интриги для контроля), быстро добрался до последней цели на эту ночь. Замер на границе леса, оценивая хорошо видное в лучах двух лун огромное здание храма Серканы.
Пустое пространство между храмом и лесом сразу показалось каким-то зловещим.
— Можно было ожидать, - пробормотал Бран, сливаясь с деревом и продолжая вглядываться.
Главный храм на всем континенте, храм богини тайн и секретов. Конечно, он был украшен знаками Серканы и увешан благословениями, словно подарочное дерево конфетами. Для внутреннего взора Брана храм не просто светился, практически пылал, как будто горел огнем веры.
